На чужом поле. Ветеран ВОВ Александр Кузьмин: «Футбол должен быть жизнью, а не способом зарабатывать деньги»

Корреспонденты FootballTop.ru сходили в гости к ветерану ВОВ. И побеседовали о героическом походе советских войск до Берлина да о большой любви к футболу.

Автор статьи знаком с Александром Петровичем Кузьминым на протяжении десяти лет. Несмотря на свои почти 88 лет Александр Петрович даст фору многим молодым ― до сих пор ведет активный образ жизни, смотрит футбол и в свободное время пишет картины! Когда танкисту Кузьмину было 20, он вместе с другими бойцами Советской Армии дошел до Берлина и расписался на Рейхстаге! FootballTop.ru поздравляет героя нашего интервью и всех читателей с 9 мая! Александр Петрович, мы помним подвиг всех тех, кто воевал за нашу Родину, и планируем сами не подкачать.

― Александр Петрович, вы родились в 1925 году. Расскажите о детстве, предвоенных годах, о том, чем увлекались.
― Илья, у меня память пока не хуже твоей! Прекрасно помню имена всех людей, с кем когда-либо сталкивался. Что до твоего вопроса, то в моем детстве мальчишки в футбол гоняли тряпичным мячом из чулка. Примерно с 12 лет я был весьма самостоятельным человеком, занимался спортом, сам по полученной путевке съездил в санаторий в Артек. Я был инициативным пареньком, так что меня с ходу назначили председателем совета отряда. В пятнадцать лет я выступал за юношескую футбольную сборную Сталиногорска (современное название ― Новомосковск Тульской области. ― Прим. ред.), где проживала моя семья, на позиции центрального защитника. Через год началась война, а тогда шестнадцатилетних в армию не брали. Мне хотелось защищать Родину, поэтому я записался в добровольческий истребительный отряд, в котором служили исключительно гражданские, но командовал офицер.

― Объясните, чем этот отряд занимался? Он был на передовой?
― Нет, немцы только продвигались к Москве. Мы занимались изучением тактики боя, учились стрелять, правильно бросать гранаты. У меня был дар ― я метко стрелял, на лету сбивал птиц… Когда немцы подошли к Москве, отряд потрепали в бою. Что с нас было взять, все были штатские, разбежались. Позже батальон вновь собрался по частям, но поставили нас в запас, на пожарный случай. Тогда же я стал замкомбата, в моей компетенции было оружие и обучение молодежи. В январе 1943 года я познакомился с одним офицером и сказал, что мне уже восемнадцать, хотя родился в апреле. Не терпелось защищать Родину делом.

― Вас отправили на фронт?
― Нет, вначале меня направили в школу младших командиров в Алабино, сейчас там расположен полигон. Через полтора месяца мне присвоили звание ефрейтора, чуть позже сержанта. Нас отправили в запасной полк, где набирали разведчиков, десантников. Я попал в 5-ю гвардейскую танковую армию, командующим у нас был генерал-лейтенант Павел Ротмистров. После войны он жил недалеко от меня, в районе Пушкинской площади в Москве. Я хорошо знал его семью и стоял в почетном карауле на его похоронах. А тогда, в 43-м, мы получили инструктаж и отправились на Курскую дугу, где рухнули последние надежды фашистской армии.

― Вы участвовали в танковой битве под Прохоровкой?
― Да, у меня сохранилась армейская медаль и удостоверение об участии в той битве.

― Много танков врага вы пожгли?
― Экипаж нашего танка подбил двух «тигров», третий подбил нас.

― Мой прадед танкист Василий Наумович Денисов погиб под Прохоровкой, возможно, сражался бок о бок с вами…
― Вот как! К сожалению, я не был с ним знаком. Это была страшная битва. Недавно по телевизору показывали американский документальный фильм о Курской дуге с натуральными съемками. На словах диктора: «5-я гвардейская танковая армия всей мощью движется на Прохоровку» моя жена вдруг спросила: «А какой номер был у твоей машины»? Она танк машиной назвала. Я ответил: «117». Буквально через некоторое время показали, как танк со 117-м номером подскакивает на пригорке и рвется в бой. У моей жены слезы, да я и сам был потрясен. После Прохоровки мы освобождали города от захватчиков ― Орел, Полтаву, Кременчуг, прошли всю Украину.

― Вы были командиром танка?
― Не сразу. Мне пришлось заменить на этом посту нашего погибшего в бою командира танка, это уже было после того, как мы пересекли границу Восточной Пруссии. А там мы уже немцев гнали, как могли, они только драпали и сдавали свои земли без боя. Чтобы разрядить обстановку, я вам лучше расскажу более веселую историю. Обычно в Восточной Пруссии нам попадались маленькие хуторки, а тут мы наткнулись на хутор с алкогольным заводом. Мы танки поставили, отдыхаем, и тут один боец принес ведро спирта… Зашел комбат и запретил нам пить, сказав: «А вдруг отравленный?» Решили испробовать на гусе. Смочили хлеб спиртом, надоили в клюв гусю, а тот раз ― брык на землю. Комбат не мешкая вылил содержимое ведра. Прошло некоторое время, как мы услышали резкое «Кэр! Кэр!». Это гусь очухался! Оказалось, что это его от алкоголя развезло. Наш механик-водитель моментально прыгнул в танк, приехал на завод, а там уже выставлен часовой, кричит: «У меня приказ, никого не пущу!» Наш механик направил дуло танка в его сторону ― вопрос был решен. Но вы не думайте, что так было всегда. Перед боем ― ни-ни.

― Александр Петрович, скажите: вы до Берлина дошли?
― Я лично расписался на Рейхстаге. Самой тяжелой операцией для наших войск была осада Кенигсберга в 45-м. Нас встречали мощным огнем из оборонительных сооружений. Чуть позже меня ранило.

― А куда вас ранило?
― За время войны я дважды получал ранения, и оба раза в ногу. Из-за этого у меня разные размеры стоп ноги. Левый ботинок я одеваю 42-го размера, а правый ― 41-го.

― А как вы покупаете обувь? Вам приходится сразу две пары брать?
― Нет, я покупаю обувь 42-го размера. В правый носок ваты набиваю и так ношу, что ж делать? Ты меня знаешь, Илья, меня обвинить в отсутствии бодрости духа нельзя. Не так давно я перенес операцию, а до этого запросто гулял. Прохожу мимо лавочки, говорю: «Девушки, здравствуйте!» А это бабушки, они мои ровесницы, им под девяносто лет. Они мне в ответ: «Александр Петрович, посидите с нами!» Я смотрю на часы, понимаю, что у меня есть свободных минут десять. Мы мило общаемся, так что меня до сих пор все в доме любят и уважают. И давай поговорим уже о футболе…

― Давайте. Вы видели фильм «Матч»? Война и футбол ― это совместимые понятия?
― Конечно, видел. Только то, что показано в фильме, ― туфта. Когда немцы заняли Киев, они в процессе оккупации решили собрать свою команду, а заодно и местное «Динамо». Непосредственно на футбольном поле немцы объявили киевлянам, что они обязательно должны проиграть, иначе расстрел. Динамовцы не стали позорить Родину, они пошли на смерть, но выиграли матч. После этого их расстреляли. Это исторический факт.

― После войны вы сами играли в футбол…
― Все верно, центральным защитником. Моя 8-я дивизия располагалась в военном городке Марьина Горка, это недалеко от Минска. Каждый полк собрал свою команду, и мы бились друг с другом. После нескольких игр начальство сформировало сборную дивизии, за которую я выступал около двух лет. Были случаи, когда после матча меня с поля выносили на руках, дарили букеты цветов, «отягощенные» бутылочкой шампанского. Представляешь?

― Расскажите о формате турнира, который проходил в частях Советской Армии.
― Формат ― товарищеские игры. Со временем у каждой дивизии появилась своя сборная, и мы наведывались друг к другу. К примеру, мы ездили играть с 29-м танковым корпусом, и, даже несмотря на осознание того, что это тоже наша армия, желание победить у всех футболистов зашкаливало.

― Вас звали выступать за минское «Динамо»…
― Не сразу. Через какое-то время лучших игроков дивизий собрали в Минске для полноценных тренировок и создания мощной армейской команды. Как-то раз к нам пришли представители штаба «Динамо» и отозвали некоторых ребят, в том числе и меня, в сторонку. Всем предложили стать профессиональными игроками главного клуба в Минске. Я попросил время на раздумья.

― Почему?
― Тогда было тяжелое время. Если бы я перешел в «Динамо», мне пришлось бы переселиться в Минск. У меня мама жила одна в Виннице, отца репрессировали, а родной брат-десантник вернулся с фронта, но, как и я, был демобилизован отнюдь не сразу после войны. Тогда у большинства жителей нашей страны были проблемы с жильем, моя семья не была в этом смысле исключением. Путем хитрости, смекалки и природной наглости, которую я приобрел в годы войны, мне удалось достать жилье моей семье. Но это история не для прессы (Александр Петрович весело улыбается. ― Прим. ред.). А от предложения «Динамо» пришлось отказаться. В Минске я тренировался в сборной армии, но поиграть за нее не успел ― в скором времени последовала демобилизация, и я отправился к родным.

― В футбол вы больше не играли?
― Когда мы вернулись в Москву, я некоторое время играл за команду филиала завода ЗИЛ, но не путай ее с «Торпедо». У ЗИЛа было много небольших футбольных коллективов, которые представляли тот или иной филиал и выступали на городском уровне. К сожалению, это был недолгий период в моей жизни.

― Вы до сих пор смотрите футбол…
― Ребята, честно скажу, я плохо понимаю психологию современных футболистов со всеми денежными наворотами в их головах. Помню собственные эмоции, когда шнуровал бутсы, выходил на зеленый газон, смотрел на болельщиков ― чувствовал себя атлетом и ощущал сильный эмоциональный прилив. Для нас футбол был не просто игрой, это была наша истинная жизнь. Мы не получали за выступления денег, тогда никому в голову не могло прийти, что может быть иначе и что от этого фактора может зависеть желание победить.

Вы скажите, что мне приходится смотреть по телевизору? На неумелую игру за деньги, будто футбол ― это викторина? А что происходит с защитной тактикой нашей сборной? В мое время защитник на метр не отходил от атакующего футболиста, чуть ли не зубами держал оппонента. А что сейчас? Никто никого не держит, якобы исповедуют «зональную» тактику обороны. И это сейчас, когда в футболе делается ставка на короткий пас.

― То есть вы за индивидуальную защиту?
― Да. Вы посмотрите в следующем матче сборной России, как наши защитники без боя отходят, кучкуясь на подступах к штрафной, и только там вступают в отбор. Соперников за дураков держать не надо, в результате такого подхода мы неоднократно пострадали от короткой перепасовки противника. Не понимаю, зачем наша оборона столь глубоко отходит назад и ставит в неловкое положение Акинфеева? Нельзя отступать всем фронтом и позволять соперникам спокойно разыгрывать мяч и бить по воротам. Плюс нашим современным футболистам не хватает здоровой доли патриотизма и желания сражаться. Сражаться за свою страну, а не за деньги.

― Александр Петрович, у вас вся комната увешана вашими картинами. Когда вы увлеклись живописью?
― С самых молодых лет. Всю жизнь я занимался ею в свободное от работы время. В годы войны со мной произошел поучительный случай. Ни для кого не секрет, что солдаты после занятия сел грабили оставленные жилища. Так было испокон веков. Я этим делом брезговал, однако при случае забирал себе ткани для портянок. Как-то на хуторе в Восточной Пруссии наши ребята разбежались по домам, я тоже зашел в один и увидел новый карандаш. Изменил своим правилам, забрал ради искусства. По дороге к танку, в котором я неосмотрительно оставил оружие, мне встретился незнакомый боец в советской форме, с укором спросивший: «Грабишь?» Я вытащил карандаш из сапога и сказал: «Разве это преступление?». Узнав, что я вольный художник, этот «советский» боец предложил завернуть в соседний дом, мол, там много добра для живописи. Я отказался и, предчувствуя беду, отклонил предложение. Потом оказалось, что это был либо немецкий шпион, либо власовец, а в доме, куда он приглашал зайти, не было ничего, кроме груды камней.

― Напоследок что вы пожелали бы современной молодежи?
― Каждому молодому человеку я пожелал бы совмещать любимую работу с занятиями спортом, наукой, искусством, историей. Человек должен быть творчески развит, тогда и жизнь будет интересной и насыщенной. Иначе жизнь покажется однообразной, скучной, а в результате будет стыдно за бесцельно прожитые годы.

На фото слева — Кузьмин в белой футболке. По центру — его родной брат Владимир. На фото справа — Александр Петрович

Александр Петрович в центре

Текст: Илья Макаров, 23.02.2013

Фото: Яков Веткин

1-й выпуск: На чужом поле. КВНщик Андрей Скороход: «Булыга, выплюнь!»

2-й выпуск: На чужом поле. Никита Джигурда: «Малафеев — многогранная личность»

3-й выпуск: На чужом поле. Федор Емельяненко: «А я не напрягаюсь!»

4-й выпуск: На чужом поле. Посол Ирландии в России: «Иногда созваниваюсь с Макгиди»

5-й выпуск. На чужом поле. Вера Брежнева: «Могу выйти замуж и за футболиста, если у нас будет любовь»