Каррера, Аленичев, панические атаки и многое другое. Колонка Отара Кушанашвили

Блогер «Народной газеты» — о тренерах московского «Спартака».

Прав Его вальяжная Светлость Уткин: всем нам надо, чтобы в этом году чемпионом стал «Спартак».

Даже мне, кутаисскому торпедовцу, апологету ЦСКА, «слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы и певцу дребедени»: если победит «Спартак», это будет победа Карреры, а Каррера — мой архетип.

Мой архетип — это когда для человека три капитальные вещи определяют способ жить: тактика, граничащая со стратегией, дисциплина и сантименты.

При всей безусловной симпатии (причем взаимной, 96-го года рождения) к Аленичеву, первая мысль при его назначении была: «Эта шутка была бы хорошей, если бы была смешной».

ДА был изрядным игроком, навсегда останется изрядным человеком, но на первую же игру он вышел как будто изрядно выдохшимся.

Что это вообще такое (как любит вопрошать Е. С. Ловчев) — тренер-интроверт?! Интроверсии в этой работе места быть не должно.

Ведь в чем узловое отличие Карреры от ДА?

В том же, в чем отличие между мной и вашими скуловоротными ведущими, читающими обращение к публике по суфлеру?

В хромосомном наборе, в группе крови, в способе думать, в линии, как говорят проплаченные психотерапевты, не умеющие ладить со своими плоскими фрустрациями, поведения.

Аленичев — повторяю, по А. Платонову, «при всем уважении к нему, размеры которого не поддаются описанию» — шел на матч, как на эшафот: «меня наполняет печаль, когда все начинается», а итальянец, ведомый генами, что твой Челентано, пропевший: «Живи так, чтобы окружающим стало скучно, когда ты умрешь».

Играй так.

В эпоху торжествующей обезличенности Аленичев свой, а Каррера эпоху не замечает будто.

Мы ж с ДА погодки, я же знаю, что в том даже, чтобы улыбнуться, он уже видел некое понижение планки.

Каррера улыбается журналистам, даже когда расстроен.

(Тут не могу не удержаться еще раз от шпильки, рожденной разочарованием, связанным с тем, что и как говорил Аленичев постфактум, каким он явил себя после краха; сентиментальным именно что, явил себя миру ДА: «говорю вам: ки-пя-ток»; и все-то он знал, все умел, только команда не играла, а так-то, он все умел и знал).

Если вас, псевдоэстетов, не покоробит такая аналогия, то выдающаяся британская актриса Джуди Денч (почивший несколько серий тому патрон Джеймса Бонда в том числе) сказанула: «Если режиссер слишком спокоен, это не режиссер, это ночной администратор отеля, и я с таким работать не буду, его холодная кровь делает его обреченным».

Тренер — то же, это не: «давайте негромко, давайте вполголоса», это святое остервенение, это, по Цветаевой, «чтоб сияло и рвалося», потому как, если вы помните пьеску из «Обыкновенного чуда», «негромко» и «вполголоса» там разрешается несбыточным «давайте простимся легко». Несбыточным — в части «легко».

Ну и кто сейчас жалеет, что Аленичева низложили?

Похожий на до края дней впавшего в квиетизм деятеля Аленичев уступил место воплощению бури и натиска и ушел с обиженным выражением: «А что мне прибыли, что я служу беспорочно?».

Давайте теперь без сдобренного патетикой набора штампов.

Пять очков — это много или тьфу и растереть?

Не «утратит тонкости красок» Маэстро, сохранит сердечный жар, сердешный? Сообщит сердешный сердечный жар подопечным снова, сможет?

Про пять очков не знаю, но ТРИ месяца перерыва — это, конечно, патология, от которой жутью веет.

Я после съемочного цикла (три-четыре дня) детей не узнаю и друзей путаю, а тут целая жизнь, за которую у Джикии могут появиться панические атаки, а Промес станет похож на писателя Прилепина, а у Глушакова случится мозговое переутомление; а ну как сам итальянец, не привыкший к таким паузам, уже «весь во власти глубокого упадка духа»?

Может, будучи произведенным в культовые герои изголодавшимися красно-белыми «тиффози», он перетрухнет и на себе ощутит, что такое есть «усиление гравитации»?

Ему понадобятся бесстрашие разума и воля к жизни. Его, еще не разобравшего вкуса нашего каверзного чемпионата, с такой византийской пышностью, так экстатически превозносили, с одной стороны, а с другой, он так достойно себя вел, когда ему кадили и воскуряли фимиам, что очень не хочется, чтобы ему пришлось переводить на итальянский «от любви до ненависти», и чтобы я увидел другого Карреру — оправдывающегося жалко, как персонаж Бродского: «Чтобы лужу оставлял я, не бывало…».

Его наперсник и конфидент Конте после проигрыша «Тоттэнхэму» обнял каждого игрока, каждому сказл пару слов, а в интервью после матча произнес: «Господь видит каждого воробья, что падает».

Романцев бы обнял? Аленичев бы обнял?

Нет, мы не такие, у нас не забалуешь, мы-то, знамо, все — Лобановские и Ахалкаци, даже Карпин, который на Матч-тв так залихватски комментирует все, будто в резюме у него триумф в ЛЧ.

Как хорошо, что Каррера — другой.

Лишь бы он победил.

Говорю же, мой архетип: тактика, дисциплина, ЧЕЛОВЕК.