Петр Шубин. Секреты Бескова

Ассистент Константина Бескова из «Спартака» 80-х не только жив-здоров, но и при деле — спортивный директор школы «Юность Москвы». До 2008-го руководил школой любимого «Спартака», но был изгнан Валерием Карпиным.

В 71 год жизнь пенсионера — не для Петра Шубина. Тем более Бесков в 74 тренировал в высшей лиге. Есть на кого равняться.

За делами дней нынешних Шубин ничего не забыл из событий 80-х. Впрочем, и нам состав того «Спартака» помнится лучше, чем прошлогодний.

ДЗЮБА.

— Так как вы расставались со спартаковской школой?

— Я был старшим тренером и директором. Пришел Карпин. Мы не были знакомы. Вызвал через неделю: «Петр Евгеньевич, претензий нет, но хочу на эту должность своего человека». Я встал, пожал руку и откланялся.

— Кто же «человек Карпина»?

— Владимир Бодров. Причем когда-то я отказывался быть директором, не желал связываться с бумажной волокитой. Но Володя Федотов уговорил: «Умоляю, согласись! Возьмут неизвестно кого — будет разруха». Трое суток размышлял — и дал добро на совмещение.

— Другую работу вам Карпин предложил?

— Нет. Самое обидное, убрал из школы классных тренеров — Леонова, Буренкова, Королева….

— Есть объяснение?

— Хоть убейте — не пойму! Карпина считаю одним из разрушителей «Спартака». Как тренер — вы меня извините. Бла-бла-бла, и всё. Угробил кучу денег. Сколько нелепых замен, всяких высказываний….

— Тренерских проблесков не видели?

— Видел, как тасуется состав. Я четыре года отработал с Бесковым, поэтому для меня такое дико. А что Карпин делал с молодежью? Как поступал с Дзюбой? А играл черт-те кто.

— Дзюбу знаете давно?

— Лет с тринадцати. С колледжа «Футбольное дело», меня туда Хусаинов пригласил старшим тренером. Дзюба у нас играл. Отыскал на днях фотографию — мы победили на турнире в Минске, он капитан команды. На голову выше всех.

Историю помню — договорился с Федотовым, привез спартаковских мальчишек в Тарасовку. Посмотреть, как живет основа. Зашли в столовую — там молодой футболист чай пьет. Поздоровались, идем дальше. В тренажерном зале Дзюба занимается. После спрашиваю ребят: «У команды свободное время. Один дует чай, другой — в тренажерке. Кто скорее заиграет?» Они в голос: «Дзюба!» Так и случилось.

Ленивым Артем не был никогда — приезжал на тренировку первый, после нее еще оставался. Больной, не больной… Но с тренером в «Спартаке» ему не везло. К одаренным людям нужен индивидуальный подход, их как ваткой надо обложить заботой со всех сторон.

— Дзюба правильно сделал, что выбрал «Зенит»?

— Я бы посоветовал «Краснодар». Там играют в красивый футбол, спартаковский стиль. Не зря Широкова туда тянуло. Потому что при Якине в «Спартаке» все свелось к унылым диагоналям. Ну что за игра?

— Паршивлюк — тоже спартаковский воспитанник.

— Вот кто в школе был незаметным! Сказали бы мне, что Паршивлюк станет капитаном «Спартака», — в жизни не поверил бы! Добротненький футболист, играл в полузащите. Нормальная техника, но ни скорости, ни мощи. Ровный во всех отношениях. А в дубле выпал шанс, и это дало психологический толчок.

— Кто из спартаковских талантов особенно обидно не раскрылся?

— Макс Григорьев. Было видно, когда брали из Воронежа, — думающий игрок. Быстрый, исполнительный. Жаль, дисциплина хромает. Разменивается не на те вещи.

А Саша Козлов? Дар удивительный — переключение скоростей: резко дать по тормозам и сразу уйти вперед. Этим мало кто владеет, а у Козлова в юном возрасте получалось.

— С чем проблема? С головой?

— Вот именно — с головой. Уже тогда, в школе, собрался жениться. Девушка старше то ли на три года, то ли на четыре. Все его отговаривали — и мы, и родители. А он уперся!

— Так и живет с ней?

— Да нет, конечно… Плюс агенты голову задурили, маме Козлова золотые горы наобещали. Нынче в «Спартаке-2», играет почему-то на фланге полузащиты. Но выделялся-то Козлов в центральной зоне, «под нападающими». Там его настоящее место.

— Вы же работали в школе, когда погиб один из тренеров — сын Ярцева?

— С футболом убийство точно не связано. Темная история. Время начинать тренировку — Александра нет. С утра все повторяется. Своим говорю: «Ну-ка наберите ему». Дома никто не отвечает. Дозвонились до родителей, мама поехала к сыну на квартиру. Там и нашла.

— Сам он, кажется, не играл?

— Нет. Лишний вес, нарушение обмена веществ. Еще выпивал, хотя в школе с этим строго. Мы с Александром расходились во взглядах на учебный процесс. Я спартаковец, для меня этот стиль — всё. А у него был уклон в силовой футбол.

ТРУС.

— До вас в «Спартаке» ассистентом Бескова был Сергей Рожков. Мы знаем, как его увольняли — что-то сказал игрокам и услышал от Константина Ивановича: «Вот станешь главным тренером, тогда свое мнение озвучивай. А сейчас пиши заявление».

— Возможно. Меня интересно знакомили с командой. Футболисты выстроились, Бесков представил. И вдруг: «Давай, начинай!» Я опешил: «Константин Иванович, не готов». — «Как это — не готов?!» Пауза. «Ну, хорошо…» Думаю, была проверка.

— Спорили с Бесковым?

— Регулярно. По Кужлеву, например. Константин Иванович его любил, не знаю, за что. Бежал-то здорово, но трус!

— Ноги убирал?

— Надо было видеть, как Бубнов над ним издевался. В двусторонке летит на Кужлева с криком. Тот мяч бросает, убегает в другую сторону. Бесков: «Буба, я тебе!» — «Да я же его не трогал».

Говорю: «Константин Иванович, как трус может играть в футбол?!» — «Что ты, молодой, понимаешь…» Как-то до трех ночи дискутировали. Утром Бесков стучит: «Вставай, погуляем». Это всегда у нас было — кружочек пройтись. Но прежде не заходил, не будил! Тут-то я и понял — во вчерашнем разговоре его убедил. Прямым текстом не признал, но Кужлева на матч не поставил.

— Еще по кому вспыхивали споры?

— Был крайний защитник Суров.

— Кто же не помнит защитника Сурова.

— Приглашая футболиста в «Спартак», изучали его со всех сторон. Пусть сыграет в домашнем матче за свою команду, на выезде, запишем все ТТД. Если процент брака выше двадцати, кандидатура отпадает. У Сурова процент брака 12 — и Бесков взял.

— Вы были против?

— Твердил: «Константин Иванович, у нас беда на левом фланге!» В Ереване Дасаев пасует Сурову, тот замешкался, в панике решил вернуть мяч. Форвард «Арарата» перехватил — пенальти, гол. Ринат больше Сурову не выбрасывал никогда. Подходил ко мне в день матча: «Этот в основе?» — «Да». — «Ой, ё…».

— А Бесков?

— Раздражался: «Что ты бурчишь?! Идем ко мне!» Достает талмуд, где все записано: «Процент брака какой?» Хлопает по странице. «Но вы же видите, куда Суров пасы отдает. Назад да поперек. Или в отборе безупречен? Нет!» — «Молодой, молчи!» Хотя в душе понимал, что я прав.

— За четыре года ни разу не было ощущения, что близки к увольнению из «Спартака»?

— Нет. Но ушел странно. 1988-й, заняли четвертое место. Решили, что человек семь убираем. Вместе с Бесковым поехал отдыхать в Кисловодск. Неожиданно вызывает: «Звонят из Москвы. Просят в “Ротор” тебя отпустить. Ты что, собрался в Волгоград?» Я ни сном ни духом: «Какой “Ротор”?! У нас с вами столько работы, мы же наметили… Клянусь!».

Два дня проходит — Бесков снова о «Роторе». Через сутки опять: «Уезжай. Люди просят, которым не в силах отказать!» Какие-то партийные секретари. Главное, на меня никто из Волгограда не выходил. «Не хочу, не поеду». — «Разговор окончен».

— Бесков знал, что в «Спартаке» его дни сочтены?

— Даже не догадывался.

— В плане на отчисление, говорят, были Шмаров, Пасулько, чуть ли не Родионов с Черенковым.

— Шмаров и Пасулько были. Буба был. Родионов и Черенков — нет.

— Чем Шмаров не угодил?

— Игрок хороший. А нужен был классный — чтоб обеспечить золото.

— Вот Шмаров год спустя и обеспечил.

— Это заслуга Старостина, большой психолог. Давил на такое: «Бесков хотел отчислить, так докажите, что вы футболисты!».

— Заявление об уходе Бесков написал еще в середине предыдущего сезона.

— Да, разругавшись в очередной раз со Старостиным. Нет бы Шляпину, директору клуба, заявление порвать — а он отложил в сейф. Потом достали. Если б не было Андрея Старостина, брата Николая Петровича, война в «Спартаке» была бы приличная. Все пожары Андрей тушил.

— В 1987-м Андрей Петрович умер.

— Да. И все обострилось. Прежде мы часто парились втроем после тренировок — Бесков, Андрей Старостин и я. Андрей говорил: «Ты Николаю особо не верь, когда про футбол рассказывает. Знаешь, как он играл? Мяч запульнет подальше — и отдыхает. Он в футболе-то не волокет. Вот бухгалтер каких мало!» Напаримся, массажист нас разомнет, идем в столовую — там столик накроют. По рюмочке выпьем.

— Бесков уважал только коньяк?

— Почему? Водку тоже. «Сухой закон» Константин Иванович обходил легко. Бывало, дома берет по бутылке водки и шампанского, выливает в графин. Добавляет сироп. Мешает ложкой, дегустирует: «Так, надо еще сиропчика…».

— Подобное сочетание должно мгновенно накрывать.

— Бесков был крепкий в этом смысле. Да и не пили мы стаканами.

БУБА.

— Как родилось письмо футболистов против Бескова?

— Мы уехали в Кисловодск, а Старостин собрал футболистов: «Вас Бесков отчисляет. Что делать?» Сам же и подсказал — составлю бумагу, вы все подпишете.

— Книжку Бубнова читали?

— Нет. Не хочется прикасаться к гадости. Рассказывали — стало неприятно. А сам Буба мне неприятен после того, как узнал — письмо против Бескова он подмахнул первым.

— Так значился в списке на отчисление.

— Все равно не должен был подписывать! Константин Иванович его возродил после «Динамо», когда Бубнова казнили, втоптали в грязь. Человека из него сделал, квартиру дал… Как футболист Бубнов в 1988-м уже не тянул.

— По его книге Дасаев выглядит если не алкоголиком, то большим любителем поддать.

— Глупости! Вы представляете, чтоб вратарь такие нагрузки выдерживал — и не просыхал? Ринат мог себе позволить. Но пьянью не был. Не помню ни единого случая, чтоб приехал на базу несвежим.

— В мемуарах Бубнова кое-что посвящено матчу с «Жальгирисом» в 1985-м. Александр Викторович был единственным, кто проголосовал против того, чтоб сдавать игру, а после отправился к Федору Новикову и все выложил.

— Было предложение от «Жальгириса», это правда. На «Спартак» периодически выходили разные клубы, и всегда футболисты отказывались. При мне за четыре сезона ни единого договорного матча!

— О предложении «Жальгириса» узнали от Бубнова?

— Да. Но потом пришли игроки, сказали то же самое. Дескать, вариант был — отказались.

— А Бесков?

— Воскликнул: «Я верил, что ребята не обманут!» Состав на матч не тасовал. Знал — предательства не будет. Выиграли 4:1.

— Допускаете, что лишь Бубнов проголосовал против?

— Нет! Получается, будто он кристально чистый, а остальные замараны? Да Черенков никогда не пошел бы на это. Родионов. В этих двоих я как в себя верю!

— В той же книжке эксклюзивный взгляд на проблемы Черенкова с психикой.

— Проблемы у Черенкова наследственные, по линии мамы. А спровоцировало то, что в 1983-м Федора загнали. Использовали во всех сборных.

— Что делали в моменты приступов?

— Обычно их можно было предсказать. Раз случилось ЧП — жил на выезде с Родионовым. Посреди ночи что-то у Федора заклинило — едва не выбросился в окно. На матч не поставили, естественно.

— Наутро Федор что-нибудь помнил?

— Ничего. Как переклинило, так и отпустило. Неуправляемый процесс. Серега его удержал. После того эпизода за Черенковым постоянно наблюдал врач.

— В период обострений укладывали в клинику?

— До этого не доходило. Но сразу снижали нагрузки. А в жизни Федя — божий человек, просто душа. Пасулько как-то его покритиковал. Спрашиваю: «Федор, что не ответил? Ты же здесь номер один!» — «Да что отвечать… Хочет он так — ну и ладно».

Или чествовали его с Хидиятуллиным, исполнялось по 50 лет. Играли ветераны. Федор на поле получал подарки. А в раздевалку еще принесли — только телевизоров три шутки.

— И что?

— Черенков заходит, оглядывает эту гору: «Ребята, подарки делим поровну». — «Федор, все твое!» — «Нет-нет-нет…» Еле убедили, что надо взять. А в последнее время было тяжело на него смотреть. Какой-то потухший. Даже разговаривать ему было трудно, каждое слово приходилось вытягивать.

— Бубнов в «Спартаке» каким запомнился?

— Стержень обороны, ответственный. Но друзей в команде не было. Не знаю, есть ли они у Бубы вообще. Одиночка. Меня такие люди настораживают. Что у них в голове — поди разбери. На выезде Бесков сам расселял игроков по номерам. Черенков — с Родионовым, у остальных соседи менялись. Некоторые с Бубой жить отказывались.

— Кто?

— Дасаев, Шмаров, Пасулько….

ДОПИНГ.

— Бесков бушевал, когда в 1987-м Черчесов провалил матч с «Жальгирисом»?

— Нет. Считал, пока не пропустишь свои «пенки», не вырастешь в хорошего вратаря. Думаете, их было мало у Дасаева? В Вильнюсе «Спартак» проиграл 2:5, Черчесову забили прямым ударом с углового. Переживал он жутко, вновь надолго сел в запас. В такой ситуации психологически ломаются часто, но Стас перетерпел. Я к нему отношусь с симпатией. Честнейший парень, трудяга, режимщик. Хотя есть черта, которая мешает — уже как тренеру.

— Какая?

— Человек железной дисциплины. Давит на игроков. А иногда вожжи надо отпустить. Когда Стас возглавил «Спартак», мы общались, открыл ему парочку секретов Бескова.

— Например?

— Хм… Ладно, об одном расскажу. Бесков придерживался мнения, что после каждого сезона из основы нужно убирать игрока, а то и двух.

— Зачем?

— Чтоб не было самоуспокоенности. Ротация — двигатель прогресса.

— Искусственно Бесков к таким мерам прибегал?

— Для меня загадка отчисление Гаврилова и Шавло. Когда Бесков стал их прессовать, попробовал вмешаться. Он остудил: «Не лезь!» Да, был спад, но зачем же выгонять ведущих игроков? Тем более Гаврилу он знал как облупленного, управлял его слабостями. Мне кажется, Бесков поторопился. Оба точно еще пригодились бы «Спартаку».

— Хоть раз в еврокубках подозревали соперника в употреблении допинга?

— «Вердер». Дома «Спартак» победил 4:1. В Бремене против нас вышла совершенно другая команда. У меня похолодело внутри, когда увидел, с какими лицами выскочили немцы на разминку. Что-то звериное. Я к Бескову: «Может, их чем-то накачали?» Наши поплыли сразу. Первым дрогнул Дасаев. На 3-й минуте после углового в борьбе с Нойбартом засадил кулаком по своим воротам. К 25-й горели 0:3.

— Закончили 2:6. И Бесков изрек странное: «Своей вины не чувствую».

— Да в том матче никто бы немцев не остановил! 120 минут носились по полю, как стадо разъяренных быков. Когда Черенков отыграл мяч, мелькнула надежда. Но пропустили четвертый, дополнительное время, всё….

— В Союзе с этим сталкивались?

— Такое могло быть в матчах с киевским «Динамо». Там тоже что-то принимали. Сейчас-то не секрет.

— О том, что киевляне играли под допингом, первым заговорил Бубнов.

— Тут ему можно верить. Фармакология в Киеве была на высочайшем уровне.

— Как Бесков относился к разговорам, что на киевское «Динамо» работали все украинские клубы?

— Философски. Это действительно было. Стандартный расклад для «Динамо» на Украине: победа дома, ничья на выезде. Если очень надо, выигрывали и в гостях. Решался вопрос через обком.

Бескова другое волновало. Однажды говорит: «Уступаем Киеву в атлетизме. Нужно что-то делать». Пригласили специалиста по физподготовке. На предсезонке дал комплекс силовых упражнений.

— В тренажерном зале?

— Нет, всё на поле, с гимнастическими палками. Вскоре спартаковский турнир в Сокольниках. Начинаем играть — ребят не узнаем! У всех резко падают показатели ТТД. Что за чертовщина? Когда проанализировали, поняли — от нагрузок забились мышцы. Из-за этого страдает техника.

— Что Бесков?

— Убрал специалиста. За неделю все вернулось. Вечером налили по рюмке, и Константин Иванович сказал: «Да-а, школа — это наше. Атлетизм пусть Лобан кушает…».

— Теоретические занятия Бескова по два-три часа игрокам были в тягость. А вам?

— Ну что вы! Я шел к нему учиться. О спартаковском стиле имел представление, но было интересно взглянуть изнутри. Поражался, что мелочей для Бескова не существовало — один неточный пас могли разбирать минут тридцать. Ребята, конечно, ворчали. Но поиграл Хидиятуллин во Франции и сказал: «Как же мне не хватало разборов Бескова!».

Вспоминаю наши прогулки в Кисловодске. Каждое утро поднимались на Большое Седло. Присаживались на лавочку. Пока я пытался перевести дух, Бесков времени не терял. Набирал в руку камушки, раскладывал и двигал, словно фишки на макете. Рассуждал о тактике, придумывал комбинации, розыгрыши «стандартов». На обратном пути тормозили в кафе возле фуникулера. Хозяин-грузин уже ждал.

— С шашлыками?

— Какие шашлыки в десять утра?! Кофе. Да рюмочка коньяка. Хлоп — и завтракать с женами. Когда Константин Иванович проболтался про коньячок, Лера закатила скандал. Смягчилась после его обещания устроить банкет и для них.

— Самый памятный вечер дома у Бесковых на «Маяковке»?

— Как-то все разошлись, а я засиделся. Леру пришлось спасать. Константин Иванович крепко осерчал на нее, бегал вокруг стола. Так и не понял, что не поделили. На моей памяти первый и последний случай, когда Бесков был в ярости. Даже после самых тяжелых поражений сохранял спокойствие. В раздевалке голос повышал, но на крик не сорвался ни разу.

СТАРОСТИН.

— Про Константина Ивановича говорили — Барин. А Николай Петрович — кто?

— Рабоче-крестьянский интеллигент. Мог часами наизусть читать команде в автобусе «Евгения Онегина». При этом в отличие от Бескова — ничего барского. Ни в манерах, ни в одежде.

Где-то в Европе вышли из гостиницы. «Нужно кое-что купить», — сказал Старостин и вынул из кармана длинный-длинный список вещей. Я ахнул: «Себе?!» — «Что ты, Петр! Здесь вся моя семья». В магазине, изучив цены, Николай Петрович приуныл. Извлек знакомый листочек, карандаш, шепнул на ухо: «Половину вычеркиваем».

— Про Бескова как отзывался?

— «Петр, он бело-синий! А мы — красно-белые! Это несочетаемо». Так что Бесков для него всегда оставался динамовцем. Отсюда конфликты.

— Про лагеря рассказывал?

— Едем на автобусе через площадь Дзержинского. Старостин на первом ряду, я — за ним. Указывает на здание КГБ: «Знаешь, что наверху?» — «Откуда?!» — «Я там гулял…» Сидел он в подвале, а на крыше — дворик, который затянут проволочной сеткой и поделен глухими перегородками. Туда заключенных выводили на прогулку.

Вспоминал, как в 1948-м Василий Сталин вытащил его из лагеря в Москву, мечтал сделать главным тренером ВВС. За Старостиным по распоряжению Берии следили чекисты. Однажды попытались остановить автомобиль, где он ехал с Василием. Тот приказал шоферу: «Гони!» Достал пистолет. Николай Петрович перепугался: «Вася, ты что?» — «Придется отстреливаться!» Но машина успела проскочить за ворота особняка на Гоголевском, где жил сын вождя. Туда сунуться не посмели. Старостин удивлял не только рассказами.

— Чем еще?

— Выдержкой. В Донецке выиграли на Кубок. Погрузились в новенький «Икарус», который предоставил «Шахтер». Вдруг — град камней. Стекла вдребезги, водитель рванул в толпу болельщиков: «Что творите, ироды?! Это же наш автобус!» Футболисты спрятались в проход, закрылись сумками. Я туда же с криком: «Николай Петрович, ложитесь!» Он не шелохнулся. Отчеканил: «Чему быть — того не миновать». Так и сидел — единственный из команды.

Обожал ходить пешком. Таблетки не признавал. Если скверно себя чувствовал, налегал на чай с медом или малиновым вареньем. Как-то поднялась температура, кашель. На машине отвезли домой. Утром захожу в клуб — Старостин там. Бодрый, чаи гоняет. Сообщает с торжеством: «Петр, собираюсь на службу, так мои в коридоре насели, не пускают. А я стряхнул их — и за дверь!».

— Силен.

— Живо нарисовал в голове картину — 90-летний Николай Петрович, стряхивающий моложавых родственников. Последний раз встретились в январе 1996-го, когда принял ставропольское «Динамо». Заглянул в спартаковский офис. «Николай Петрович, игроками поможете?» Старостин поправил очки, указал пальцем в потолок: «Игроками торгуют вон там…».

— ???

— Он сидел на втором этаже. На третьем — Романцев, уже отодвинувший Старостина от дел. Через пару дней я улетел на сборы. Николай Петрович умер в феврале. А о смерти Константина Ивановича узнал, когда отмечали в Доме кино 50-летие Жени Сидорова. Среди гостей — Гаврила, Хидя, другие спартаковцы. Им сказал сразу. Юбиляру решили не говорить. Тихонько без него Бескова помянули.

ГАМУЛА

— Ваш ростовский СКА грохнул в Москве «Спартак» 6:1 незадолго до того, как вы стали помощником Бескова.

— Еще годом ранее Бесков звал в «Спартак». Но СКА пробился в высшую лигу. Ответил: «Не имею морального права уходить. Весь город переживает». Бесков усмехнулся: «Месяца через два все равно придешь!» Намекая, что снимут и сам попрошусь. И вот 1:6 в Лужниках.

— Невероятно.

— До матча созванивались с Бесковым, он сказал: «После игры ко мне пойдем как обычно». Но не досидел до конца матча, уехал со стадиона. Лера позвонила: «Ты что с моим сделал?!».

— Так что это было?

— Счету нет логического объяснения по сей день. Я и у Дасаева спросил: «Что произошло?» Пожал плечами: «Футбол же, бывает…» Вообще-то команда у меня была отличная, в нападении Андреев и Воробьев. Готовы были так, что и «Спартак» разорвали как детей, и Киев следом едва не обыграли. 0:0, пять минут до конца. Андреев убегает один на один, киевские защитники догонять не стали. Бесполезно!

— Промахнулся?

— Решил мяч подсечь — и точно в руки Чанову. «Эх, Андреев, — думаю, — ты когда был таким техничным?» У него ножка маленькая — и пушечный удар. Как-то зарядил прямо во вратаря. Говорю: «Не видел, что ли?» — «А я никогда на ворота не смотрю. Просто бью в ту сторону…» Я обалдел. Сколько бы Андреев еще забил, если б замечал, где стоит вратарь?

— В Киеве или Москве заиграл бы?

— Вряд ли. Ростов — его потолок. Выжал из себя все.

— По характеру — тяжелый?

— Не то слово! Накануне матча я собирал тренерский совет, три-четыре футболиста. У Андреева никаких возражений. Перед игрой установка — начинает говорить совсем другое!

— Чем-то мотивировал?

— «А я ночью полежал — осенило!» — «Так пришел бы ко мне утром, мы бы обсудили». Вот такой человек.

— Зато режимил.

— Я знал, что Андреев не пьет. Внезапно просит: «Можно после матча бутылочку пива?» В то время чешское — дефицит. А у меня всегда было. Через администратора передал. Вскоре появляется возмущенная жена Андреева: «Мужу больше не давайте. Он уже не бутылку выпивает, а две!» С того момента запретил ему пиво.

— С Гамулой и Заваровым в Ростове намучились?

— Ох! В этой паре Гамула был лидером, а Заваров ведомый. Куда Гамула, туда и он.

— Характер разный?

— Гамула — хитрый. Завров — простой как репа. Гамула затевает что-то, Заварчик при нем. Но Гамула в последнюю секунду слиняет, а этот непременно попадется.

— Футболист-то Гамула хороший?

— Средненький, добротный. Рабочая лошадь в середине поля. Заварчик гораздо одареннее.

Помню, Федотову звонок от патруля: «Опять ваших двоих повязали. Куда — на базу или на гауптвахту?» — «На “губу”, пускай посидят». Но оттаял, забрал их оттуда. В другой раз Заваров с Гамулой загуляли. Дверь на базу под замком, зайти можно по пожарной лестнице.

— Для таких парней — не препятствие.

— Но лестница вела на балкон, а там первая комната — Федотова! Сели ждать. Федот сигару тянет. Я не выдержал — лег спать. А он дождался!

— Герман Зонин отхлестал Заварова папкой. Федотов так мог?

— Нет, он интеллигентный. Это же вам в интервью сказал: «Могу и по мордульке»? Я хохотал! Федот на такое не способен!

— В СКА и вратари были озорные — Радаев, Скотаренко…

— Да все вратари своеобразные. В лучшем случае — с пулей в голове. В худшем — со снарядом. Других не встречал.

— А Дасаев?

— С пулей.

— В чем выражалось?

— В любвеобильности, отношении к женщинам. Но углубляться в тему не будем. А Радаев… Абсолютно неуправляемый. Если в пьяных проделках Гамулы с Заваровым больше юмора, то у Радаева — чуть ли не «уголовка». То подерется, то в милицию загремит. Потому и жизнь сложилась трагически.

— Скотаренко жив?

— Да вроде. Тоже чудной. На тренировке Воробьев после свистка пробил в сторону ворот, попал в Скотаренко. Тот вырвал из газона тренировочную стойку — и за ним. Как с копьем. Когда понял, что не догонит, — метнул. Воробушек еле увернулся. В следующий раз Скотаренко огорошил: «Можно на базу ружье привезу? Птичек постреляю». Думаю: «Если встанешь не с той ноги, вместо птиц начнешь палить в нас…».

— Так и ответили?

— Смягчил: «Саша, не стоит. От греха». Позже влип в историю. С приятелями ночевал в охотничьем домике. Туда ломились два мужика. Скотаренко шарахнул по ним через дверь.

— Насмерть?

— Да. Но оправдали, когда выяснилось, что это беглые зеки.

КРЫСЫ

— Федотов — тренер недооцененный?

— От Бескова он взял лучшее, футбол знал от и до. Но Константин Иванович умел резать по живому, а Володька — нет. Сглаживал, прощал, когда надо закручивать гайки. Это не позволило перешагнуть ступеньку, которая отделяет хорошего тренера от классного. Кто-то назовет его слабохарактерным. Мне ближе другая формулировка — слишком добрый.

Мы вместе в ВШТ учились. Федот вытащил меня в Ростов из Самарканда. Я там «Динамо» тренировал. Обыграли его СКА на турнире, звонок. Володька: «Приезжай!».

— Все бросили?

— Это было непросто — меня только в коммунисты приняли. Узбекистан — тонкая шутка в этом плане. Берадор Абдураимов помог уйти.

— Личность легендарная.

— У меня начальником команды был. Забавная история. Переходный турнир. Нужны деньги. Отправляемся в обком с Берадором. Наутро с партийцами поехали на съезд колхозников. Полный зал людей в тюбетейках. Первый секретарь указывает на Берадора: «Знаете этого человека?» Зал выдохнул: «Да-а!» — «Поможем ему?» — «Поможем!».

— Принесли мешок денег?

— Разумеется.

— Выиграли переходной турнир?

— Нет, у кого-то мешок оказался больше. Придавили нас. Но я о Берадоре говорил — он там был национальный герой. Четыре жены.

— Одновременно?

— Конечно! Последняя — молоденькая-молоденькая. Жили они в разных домах. Абдураимов со всеми ладил… Как матч заканчивается, Берадора и меня везут в гости к новому директору колхоза. Случайно выяснил — эти узбеки в очередь встали, чтоб нас приглашать!

— Мы бы на вашем месте тренировали Самарканд до сих пор.

— Да вы что! Это испытание. Все сидят на полу. Мне непривычно — стали подушки давать. Плов кушают руками из одного казана. Пьют целую ночь из пиалок.

— Чай?

— Водку! Стонал: «Берадор, не могу» — «Нельзя отказаться!» Он-то прекрасно себя чувствовал. А я не питейный человек, отхлебывал по глоточку.

— Вы же из первого выпуска ВШТ — помимо Федотова учились с Садыриным, Малофеевым, Прокопенко, Хмельницким…

— …Гаджиевым, которого звали Профессор. Вот уж кого не представлял главным тренером. Единственный из нашей группы поддался на уговоры писать диссертацию. Казалось — грамотный методист, не более. Но выиграл в штабе Бышовца Олимпиаду в Сеуле — и покатило.

— Какими остальные были?

— Садырин — задумчивый, с кипой конспектов, постоянно что-то записывал. Хмельницкий и Прокопенко — хохмачи, сыпали анекдотами. Хмеля в Москве мы решили женить, нашли девчонку. Он до поры хорохорился. Когда же подошло время знакомиться, дал задний ход.

— Нам Хмельницкий рассказывал, почему до 42 лет оставался холостяком: «У меня романов не было. Короткие встречи — и быстро заметал следы».

— А тогда выдал: «Мало того что жена будет мелькать перед глазами, ей ведь зарплату придется отдавать… Нет, братцы, не пойду!» С Малофеевым тоже было весело. На выходные из ВШТ многие разъезжались по домам. В пятницу вечером теплой компанией сидим в ресторане «Звездочка» на Преображенке. У Малофеева поезд в Минск. Смотрим на часы: «Эдик, не пора?» — «Рано!» Через некоторое время повторяем вопрос. «Рано!» После третьей попытки отправить его на вокзал, слышим: «Поздно! Наливай!».

— Годы спустя вас пригласили в «Анжи» на смену Малофееву.

— Меня и поселили в его бывшей квартире в центре Махачкалы. Роскошная, четырехкомнатная. Ковры, вазы, вместо кровати — шатер. В холодильнике ведро черной икры. Думаю: «Так, наверное, живут падишахи». Потом представил здесь Эдика — стало смешно.

— Почему в «Анжи» не задержались?

— «Физику» сразу подтянул, но игра не шла. Трудно что-то слепить из разношерстного состава. На новичков денег не было. Да и обстановка в республике накалилась. То что-нибудь взорвут, то кого-то обстреляют. Когда на соседней улице в очередной раз долбанули из гранатомета, сказал Вите Петрову, помощнику: «Пора валить». Он улыбнулся: «Пока икру не съедим — не уедем…».

— За год до этого вы сотворили в высшей лиге чудо — финишировали с «Шинником» на четвертом месте!

— До меня там работал Полосин. Функционально натаскал игроков так, что отбегать могли четыре тайма. С игрой было хуже. Ребята жаловались: «Мы мяча не видели. Сплошные кроссы». Что в такой ситуации должен сделать тренер?

— Что?

— Дать мяч. Подкорректировали тактику, наиграли комбинации — и команда полетела! Хотя готовились к матчам в кошмарных условиях. Сегодня у «Шинника» приличная база, а в 1997-м — избушка на курьих ножках. Старая, прогнившая. Два туалета на 30 человек. В столовой и комнатах — крысы.

— Бр-р-р.

— На них уже внимания не обращали. Но у меня был шок, когда только приехал в Ярославль, включил ночью свет в номере и обнаружил на полу рядом с кроватью огромную усатую гадину. Тапок кинул, она лениво двинулась к дырке в углу. Возле нее обернулась, посмотрела на меня с тоской — и заползла.

А губернатор после сезона впал в эйфорию, потребовал медалей. Иначе, говорит, народ не поймет. Я объяснил, что у «Шинника» для этого ни средств, ни инфраструктуры, ни состава. Зато по базе бегают крысы. Губернатор нахмурился: «Я вас не понимаю, Петр Евгеньевич». Стало ясно, что уволят при первой же осечке. В мае с Ярославлем попрощался.

ЭБОЛА

— Когда тренировали в Эмиратах, с Лобановским пересекались?

— Да, бывал в гостях. Чувствовалось, работа со сборной ему не в радость. Сокрушался: «Не идет…» Лобановский — упертый, помешан на своей игровой модели, ее в ОАЭ внедрял. Но затея была обречена. Там другой менталитет. Молодежь избалованная — денег полно, шикарные машины. Вкалывать не хотят. Кричать на арабов нельзя. Если на тренировке игроку что-то не понравится, сядет в «мерседес» и домой. Ты ничего не сделаешь. Рычагов нет.

— Не воспринимал вас Лобановский как человека Бескова?

— Нет-нет, общались нормально. Правда, редко — все-таки жили в разных городах. Чаще виделся с Юрой Морозовым и Геной Логофетом, которые поселились рядом. К их приезду в стране уже освоился. Поэтому успокоил Мороза, который, сойдя с трапа, первым делом заговорил про «сухой закон». «Не волнуйся, все есть. Просто надо знать места».

На окраине Рас-эль-Хаймы подвез их к невзрачному ларьку. Скривились: «Что купишь в этой забегаловке?» — «А вы посмотрите». Постучал, распахнулось маленькое окошко. Мороз просунул голову и выдохнул: «Твою мать!» На полках иконостас из бутылок, как в Duty Free. Дальше он долго обсуждал с Логофетом, сколько брать. «Один? Два? Лучше три». Я полагал, речь о литрах. Оказалось — три ящика виски!

— Мощно. Точка для иностранцев?

— Почему? Неоднократно наблюдал, как там закупались арабы. Выпить они не дураки. Когда подписал контракт, полетел с командой на сбор в Венгрию. Утром два руководителя клуба на завтрак не вышли. «Приболели», — сказал переводчик. На следующий день то же самое.

— Подозрительно.

— Конечно. Дождался полуночи, спустился в бар и обнаружил этих товарищей. Керосинили в разных углах. Назавтра пригласил их в номер, накрыл стол. Произнес тост: «За дружбу!» Оба сидят притихшие. К рюмкам не прикасаются.

— Почему?

— Боятся. Наконец один указывает на другого: «Если он будет, то и я…» К концу вечера спрашиваю: «Почему не молитесь?» Ответ потряс: «Мы в Венгрии. Тут можно. Аллах не видит».

— Борис Игнатьев в ОАЭ столкнулся с интересным — игроки его команды совокуплялись друг с другом.

— Мне такие не попадались. Но заметил, что есть у арабов привычка — подъезжают к пляжу и подолгу разглядывают из машин русских девушек в купальниках. Буквально пожирают глазами.

— Как у Довлатова — «сеанс»?

— Ну да. А я еще помню, как в Венгрии приучал арабов к сауне. Объяснил, что это полезно, когда после тяжелой тренировки забиты мышцы. Они разделись до трусов, зашли в парную, столпились внизу. «Вы чего?» — «Жарко». Я попросил переводчика выйти, подпереть снаружи дверь лавкой. После чего загнал команду под потолок и плеснул из шайки воды на камни. Арабы бросились к двери — закрыта. Заверещали: «Ты хочешь нас убить!» — «Терпите». В ужасе смотрели, как я балдею на верхней полке. Ничего, со временем париться полюбили.

— Сейчас вы спортивный директор «Юности Москвы». Во взрослый футбол зовут?

— В первую лигу, во вторую. Отказываюсь. Команды все бюджетные, с деньгами проблемы. Задолженность по зарплате в два-три месяца. Ну и как что-то требовать от футболистов?

— Последнее предложение, над которым раздумывали?

— Пригласили в Африку работать с национальной сборной. Пока размышлял, вспыхнула Эбола. Ответил «нет». Был бы помоложе — может, ввязался бы в авантюру. Но в моем возрасте здоровье дороже.