Мобильные приложения для ставок на футбол
30 марта, 2017 - 16:08

Олег Романцев: На два часа я вернулся в свой "Спартак"

Свою авторскую программу «Начистоту» обозреватель «СЭ» Александр ЛЬВОВ посвятил посещению спартаковского музея вместе с самым титулованным российским тренером легендарного клуба.

Прошлое — ступени в будущее. Эта древняя китайская мудрость вспомнилась, когда мы с Романцевым почти два часа, позабыв обо всем, бродили по музею «Спартака». И все это время я не переставал удивляться реакции моего спутника — моментами восторженно-радостной, как у фотографии обезумевшего от счастья Шмарова, только что забившего золотой гол киевлянам, а иногда пронзительно-грустной, как у стенда светлой памяти Ильи Цымбаларя. И все-таки чаще на его лице появлялась улыбка, что подтверждало — жизнь свою игроцкую и тренерскую прожил Олег Иванович в легендарном клубе не зря. И ему не стыдно ни перед теми, кого уже, увы, нет, ни перед теми, кто продолжает идти с командой дальше. Вот последним я бы и пожелал почаще перечитывать страницы ее истории, вспоминая слова мудреца из Поднебесной.

А начали это трогательное путешествие в прошлое с великих братьев Старостиных, чей отлитый в металле памятник расположили поближе к тем, для кого они придумали клуб с гордым именем победителя. Постояли, повздыхали, взгрустнули. И отправились в хранилище истории, где прямо с порога нас встретил патриарх этой несгибаемой четверки футбольных мушкетеров — Николай Петрович с одним из своих гениальных изречений: «Любите «Спартак» в себе, а не себя в «Спартаке»!

Уже готова была прозвучать команда «мотор!», когда к Романцеву неожиданно подошла небольшая делегация — семья из олимпийского Сочи во главе с дедушкой, давним поклонником красно-белых талантов. Сияющий от неожиданно свалившегося на него счастья, он протянул книгу с просьбой расписаться в ней самого титулованного российского тренера. Тон съемке был задан!

СТАРОСТИНЫ.

— О Николае Петровиче всегда говорили как об уникальном человеке, обладавшем невероятным жизнелюбием и переносившем его на футбол. А каким он остался в памяти Олега Романцева?

— Именно таким. Человек, который хотя бы полчаса поговорил с Николаем Петровичем, оставит память об этом на всю жизнь. Когда я только приехал из Красноярска и сомневался — переходить в «Спартак» или нет, меня привели к Старостину. Поговорил с ним всего полчаса, а вышел из кабинета, и было чувство, что общался с инопланетянином. Его спокойный, уравновешенный, убаюкивающий голос… Это что-то невероятное! А заходил к нему в кабинет с трепетом — ведь это сам Старостин!

— Он ведь и на поле тогда вас еще не видел?

— Нет. Меня приглашал Бесков — тоже большой психолог. Вот он и вселил в меня уверенность, что я могу играть в высшей лиге. А потом меня повели к Старостину. И после общения с ним я понял, что это не какой-то высокий начальник, а простой хороший русский человек. Хотя для меня, как и для всех, он был и остался легендой. Но в получасовом разговоре задавал такие вопросы, словно мы были друзьями. Узнавал про мать, про брата, сестру, рассказывал случаи из своей жизни. И уходя, я уже понимал: кроме «Спартака» нигде играть не буду. Так что по жизни для меня Николай Петрович и отец, и кто угодно. Я знал: в любой ситуации, какой бы она ни была сложной, могу обратиться к Старостину и выслушать совет, которому всегда следовал.

— Николай Петрович был совсем бесконфликтным добряком или все-таки мог вспылить?

— Он был справедливым. И с уникальным чувством юмора! С ним можно было говорить на любые темы. Особенно, если дело касалось жизненных ситуаций. А вспылить… Если только с юмором. Помню, Федор Черенков получил травму и попал в больницу. Мы сидим с Николаем Петровичем в кабинете, вдруг заходит его помощник Покровский: «Смотрите, Николай Петрович, кого я привел. Это Федор Черенков!». Он встает: «Ох, Федор, наконец-то. Как дела, как нога? Когда будешь играть?». А «Федор» в ответ: «Я не Черенков, а приехал на конкурс двойников, который сейчас в Москве проходит. Я — двойник Федора». Николай Петрович встал, протер очки и сказал: «Покровский, если бы был конкурс чудаков, ты занял на нем бы первое место». Вот такие случаи частенько бывали, когда он с юмором реагировал на какую-то ситуацию.

— Мне тоже посчастливилось быть знакомым с Николаем Петровичем, который как-то рассказал случай из времен своей игровой карьеры: «Идем с женой Антониной из Большого театра, где смотрели балет. И вдруг я вспомнил, что пару ускорений не сделал. Снял ботинки и как дал со свистом по Горького!».

— Я верю, что так все и было. Он никогда ничего не придумывал. А порой Николай Петрович и просто удивлял. Помню, однажды рассказывал: «Как-то во время матча чувствую, что-то не бежится. Посмотрел — перелом!».

— Еще он рассказывал забавную историю про еду и лишний вес…

— Было дело в Тбилиси. Я уже тренером работал и вижу, что Николай Петрович бегает по кругу на стадионе. Елки-палки, думаю, ведь человеку уже за 80! Когда остановился, подхожу к нему. «Зачем вам это!» «Да у меня килограмма три лишних…» «Ну и что? Вам же трудно бегать!». «Да. Но я говорю себе: когда накануне пил и ел, легко было, хорошо? Так вот сейчас — терпи! И терплю».

— Это было вообще в традициях всей семьи. Андрей Петрович был одно время движущей силой всего советского футбола, занимал пост начальника сборной, тоже всех умел объединить.

— Потому что все братья умели говорить! Настоящим русским языком, и строили фразы так, что они в душу западали. Допустим, когда мы оставались наедине, Николай Петрович меня называл Олег Иванов, а не Олег Иванович. Так же и Бескова — Константин Иванов, а не Константин Иванович. И я его тоже начал звать Николай Петров, что ему очень нравилось.

— Мы сейчас стоим напротив уникального стенда с личными вещами Старостиных. Здесь все просто дышит историей.

— Расскажу одну про партбилет Николая Петровича. Когда он все-таки настоял на том, чтобы я в 89-м возглавил «Спартак», перед первой игрой с «Жальгирисом» — третьим призером прошлого чемпионата — он мне в Тарасовке говорит: «Олег, сыграем вничью — будет хорошо. Но если проиграем — у нас отнимут партбилеты…» А что это такое, люди, жившие в то время, знают. Мы победили 4:0. И сияющий Николай Петрович заходит потом в раздевалку, поднимает руки и облегченно говорит: «Триумф!».

— Вот фотография, где Старостин с Бесковым мирно общаются на торжественном вечере вручения медалей. Правда, что они не очень ладили между собой?

— Сначала все шло великолепно. Ведь Николай Петрович с братом Андреем, дружившим с Бесковым, и приглашали того в «Спартак». Но потом, когда пошли победы «Спартака», пришло чемпионство, появилась какая-то трещинка. Получилось как бы два медведя в одной берлоге. Константин Иванович стал считать, что он во всем главный, и отношения их осложнились….

— Но Николай Петрович все-таки был дипломатом и старался, чтобы это не влияло на обстановку в коллективе.

— Старался. Так что до открытой вражды дело не доходило. Но недопонимание между ними было.

— Вы тогда были капитаном команды. Чувствовали что-то неладное?

— Конечно. Все это ощущалось. Раньше после установки Константина Ивановича Николай Петрович давал пять-семь минут психологического настроя. А потом Бесков начал: «Хватит, Николай Петрович, хватит». До размолвки он себе такого не позволял. Но мы, конечно, все это чувствовали.

— Какие из самых ярких высказываний Старостина запомнились больше всего?

— «Побеждает не тот, кто больше может, а тот, кто больше хочет». Частенько повторял эту фразу и в сборной, и в «Спартаке».

— А знаменитую фразу «люби «Спартак» в себе, а не себя в «Спартаке» часто вспоминали?

— Не уверен, что это его детище. Речь первоначально шла про футбол. Николай Петрович ее, видимо, переиначил немножко. И довольно часто повторял.

— Что ж, светлая память…

— Да… Да… Удивительный человек.

1979 — ПЕРВОЕ ЗОЛОТО ФУТБОЛИСТА РОМАНЦЕВА.

Подходим к уголку с реликвиями, возвращающими в 79-й, когда Романцев впервые в карьере игрока стал чемпионом. Над командной фотографией красно-белых — еще одно яркое высказывание Старостиных: «Все потеряно, кроме чести».

— Впервые я услышал его от Андрея Петровича, — вспоминает Романцев. — И запомнил навсегда. Легенда гласит, что он произнес его в один из самых черных дней в истории «Спартака» — в 1976-м, когда команда вылетела в первую лигу. А до этого те же слова братья сказали друг другу, когда встретились после освобождения из лагерей и все требовалось начинать с нуля. Тогда-то и родилось знаменитое — «все потеряно, кроме чести».

— Итак, Олег Иванович, год 79-й — первое ваше золото. Помните, с кем дружили в том «Спартаке»?

— Я был в команде уже третий год. В 77-м мы вместе возвращались в высшую лигу. До этого я сыграл один матч за «Спартак», но вернулся в Красноярск. А уже во второй раз старожилы приняли меня как абсолютно равного. Плюс одновременно со мной появились Шавло, Гаврилов, Хидиятуллин, Дасаев, Ярцев, Мирзоян. И я оказался словно в родном коллективе, где играть было одно удовольствие. Буквально через полгода меня выбрали капитаном….

— Новички старались держаться вместе?

— Да, месяц-два так и было. Но потом и москвичи, давно выступавшие за красно-белых, поняли, что мы уже образовали костяк, так называемое ведущее звено, которое сам Бесков признал. Посмотрите, кстати, какой Константин Иванович хороший на фотографии. Мы его всегда видели на трибуне подтянутым, солидным, интеллигентным. А вот эмоциональным — почти никогда. Чтобы Бесков кричал, ногами топал — такого не было! Но внутри он переживал, как никто другой, хотя на людях этого не показывал. Умел выпускать эмоции, пар в день игры. Помню, предстоял серьезный матч, заходит ко мне в комнату Юра Гаврилов и смеется: «Мне что, повеситься?». «Почему?» — спрашиваю. «Сижу, играю в шахматы после завтрака. Подходит Бесков: «Ты чего мозги сушишь? Надо об игре думать! У нас такая встреча! Сходи лучше прогуляйся!». Я пошел. Через полчаса на речке опять встречаю Бескова. Он снова недоволен: «Ты чего энергию тратишь? У нас важный матч, а ты все силы на походы тратишь». Захожу в номер, ложусь. Вскоре заходит Константин Иванович. «Ты чего лежишь?! У тебя же ноги затекают! А вечером ответственная игра. Совсем о ней не думаешь!».

— Так что же делать нужно было?

— Вот Гаврилов как раз и говорит: «Наверное, повеситься». Потом рассказали эту историю ребятам, посмеялись. И Бесков выпустил пар, и мы развеялись. Это тоже ведь своеобразная психологическая подготовка.

— Бесков придумал фразу: «Не знаешь что делать — отдай мяч Гаврилову»?

— Никто ее не придумывал. Сама игра подсказала. Потому что Гаврилов был почти всегда открытым. Нет адреса — всегда есть Юрка.

— Идея приглашения в «Спартак» динамовца Бескова принадлежала Андрею Старостину?

— Мне кажется, да. У «Спартака» дела шли из рук вон плохо. И Андрей Петрович уговорил Николая Петровича, который все решал, пригласить Константина Ивановича.

— Рискованно. Ведь Бесков был известен как человек вспыльчивый, непредсказуемый.

— Риск был. Но у нас с ним были великолепные отношения!

— Вы никогда не скрывали, что взяли многое для тренерской работы именно у Константина Ивановича.

— Было бы удивительно, если бы человек, работавший с таким прекрасным учителем, как Бесков, ничего бы у него не почерпнул. Конечно, я многое взял: и то, как выстраивать игру в пас, как контролировать мяч. Хотя Лобановский, с которым я немного поработал в сборной, называл тот «Спартак» — «одуванчики». То есть легковесная команда, легкая конница. А киевское «Динамо» он построил в основном на дисциплине и «физике», с минимумом импровизации. Потом я пытался использовать его наработки. И когда получалось, мы в Европе наводили шороху.

— Можно сказать, что капитан Романцев что-то унаследовал от Игоря Нетто, вечного капитана «Спартака»?

— Не думаю. Я был знаком с Игорем Александровичем, когда он уже играл за ветеранов. И каким он был капитаном, мне никто особо не рассказывал.

— Когда вы пришли в «Спартак», вам были интересны традиции клуба?

— Всю его великую историю мне рассказывал Николай Петрович. Он обладал удивительной памятью, мог вспомнить все про людей, игравших еще в 20-е годы.

— Знаменитый спартаковский дух всегда жил в команде при вас?

— Конечно.

— И динамовец Бесков, несмотря на то что был новым человеком в клубе, жил традициями?

— А без них в «Спартаке» нельзя работать. Традиции, заложенные братьями Старостиными, будут испокон веков проходить красной нитью. Как только спартаковский дух станет для футболистов пустым словом, ничего хорошего уже не получится.

— Согласны, что в год вашего первого чемпионства самыми яркими личностями, на мой взгляд, были Дасаев, Гаврилов, Ярцев?

— Конечно. Еще добавлю Хидиятуллина с Шавло. А вообще, я не люблю кого-то выделять. Но те, кого вы назвали, — настоящие лидеры.

— Становление Дасаева происходило на ваших глазах?

— Да. Я играл в матче, когда Ринат впервые вышел на поле в Луганске с «Зарей».

— За счет чего он стал лучшим в мире?

— Это был вратарь без нервов, с потрясающей реакцией, умеющий читать игру. А что он творил в рамке? «Ты чего лежишь?! А уж ногами как… Он с нами в квадрате на равных играл! Вратарь без слабых мест.

— Чем был велик Гаврилов?

— Наверное, у него «мозги» получше работали, чем у остальных. Он ведь был не очень быстрым. Да, мог обыграть на месте, хотя ноги у него средне работали. Но Гаврилов прежде, чем получить мяч, уже знал, что делать дальше. И пас партнеру давал именно под ту ногу, чтобы тому было удобно принять. Это удивительные и редкие качества.

— Сейчас век скоростей и единоборств. Говорят, что в такой романтичный, спартаковский футбол, как прежде, уже не играют… Вот если бы вы тренировали Гаврилова, заставили бы его отрабатывать в обороне?

— Нет! И у меня были в «Спартаке» игроки такого плана — не скоростные, но с отличной головой. Тот же Ледяхов, например. А Черенков? Он еще медленнее Гаврилова! Но играл же у меня.

— При Бескове в «Спартаке» неожиданно вспыхнул Ярцев…

— Неожиданно потому, что он не получал прежде такой возможности. Жора ведь и во второй, и первой лигах отлично играл. Почему так затянулся его приход в высшую? Наверное, это все-таки вина тренеров, которые не обращали на него внимания. А вот Бесков — обратил. Да, Ярцев попал в «Спартак» уже не юным. Но сразу показал, что он не просто форвард, который мог обмануть защитников за счет скорости, а еще и очень забивной!

— Кстати, в чемпионате 79-го вы тоже отметились тремя голами «Пахтакору», ЦСКА и «Нефтчи».

— Отложился в памяти только первый гол «Пахтакору». А остальные, если честно, уже нет. Но говорит это о том, что у нас была единая команда. Если крайний защитник забивает три мяча, значит, ни Гаврилов, ни Ярцев на себя одеяло не тянули. Они ведь могли бы и сами забивать еще больше, но отдавали передачи и мне, и Хидиятуллину, и Букиевскому.

— Можно считать, что золото-79 стало началом новой эпохи комбинационной игры «Спартака»?

— Думаю, все-таки не началом новой эпохи, а восстановлением старой. Потому что одно время тот красивый футбол пропал, команда вылетела в первую лигу. А до этого «Спартак» играл в кружевном стиле. Но немножко перебарщивал — были игроки, которые делали пас ради паса. У нас такого уже не было — нужно было находить адресат, а потом уже действовать по обстановке.

ГОЛ ШМАРОВА ПОДАРИЛ ПЕРВОЕ ЗОЛОТО РОМАНЦЕВУ-ТРЕНЕРУ.

— Наверное, вы никогда не забудете триумфальный гол Шмарова со штрафного на последних минутах матча с киевским «Динамо» в 89-м?

— Такое не забывается.

— Вы вскочили тогда с места, победно вскинув руки?

— Нет, ведь оставалось еще играть пару минут. До финального свистка я эмоции не проявляю. К тому же оставалось еще сыграть на выезде с «Жальгирисом», который снова рвался к медалям. Если бы мы не обыграли Киев, нас бы мог догнать «Днепр», но гол Шмарова снял все вопросы.

— Выходит, Боженька распорядился, чтобы мяч полетел по такой траектории прямо в «девятку»?

— Наверное, мы это заслужили, и Господь нас таким образом наградил. Валерка ведь никогда не бил с такой дальней дистанции. Но попал просто идеально. И его гол запомнится на всю жизнь еще и потому, что принес мне как тренеру первое золото.

— Шмаров входил в число ваших любимых футболистов или с ним было сложно?

— Мы и сейчас с ним в очень хороших отношениях. А людей с непростыми характерами, особенно среди талантливых, хватает. Они ведь всегда имеют свое мнение. Но, как правило, мы с Валеркой находили общий язык.

— Вы ведь лично его приглашали?

— Да. И он оправдал все ожидания.

— В чемпионате 89-го Дасаева уже не было…

— Да. Он уже уехал в «Севилью». И на первые роли у нас вышел Черчесов. Но риска никакого в этом не было. Стас долго работал с Ринатом, терпел, играл за дубль.

— Кавказцы ведь самолюбивые и обидчивые…

— А Черчесов, хоть и самолюбивый, но нисколько не обидчивый. Он дождался своего часа, стал три раза лучшим вратарем страны, выигрывал золотые медали, многократно выручал команду. Так что его терпение сполна было вознаграждено.

— Вы когда-нибудь думали, что Черчесов станет в будущем тренером, да еще возглавит сборную?

— Я и в отношении себя такого представить не мог! Если бы не Николай Петрович, в жизни бы не подумал, что стану тренировать. Когда Старостин предложил мне идти работать в «Красную Пресню», я ответил, что вряд ли смогу справиться. «Сможешь, Олег, — сказал Николай Петрович. — Ты ведь был капитаном, умеешь общаться с игроками, объединять их». Так все и началось. Черчесов у меня в команде тоже был капитаном. И все нужные качества у него есть.

— Как часто звонят вам ребята, ставшие тренерами?

— Бывает. Но в основном интересуются делами и здоровьем. А вот профессиональные вопросы не задают. Ведь отдав столько лет футболу, они и так все знают. Однажды, когда я уже работал в «Красной Пресне», хотел посмотреть тренировку Бескова. Но Константин Иванович не стал никого пускать, закрыл занятие. «Мне-то можно», — спрашиваю его. «А зачем тебе? Ты и так все уже знаешь!», — ответил Бесков. Вот то же самое могу сказать и про моих ребят. Они и так все — большие профессионалы, и мои советы им не нужны.

— Тогда давайте просто пожелаем Черчесову удачи в его нелегком деле.

— От всей души сделаем это.

ЧУТЬЕ ПОДСКАЗАЛО: БЕСЧАСТНЫХ НУЖЕН НАМ В ФИНАЛЕ КУБКА.

— Теперь погружаемся в российский чемпионат 92-го, когда вы оформили золотой дубль. Это был первый сезон без «Арарата», киевского и тбилисского «Динамо», «Днепра»… Как относились к разговорам, что соперничать «Спартаку» уже было не с кем.

— Да были команды, которые ни на что не претендовали. Но к московским клубам это не относилось. И тот, кто говорит, что для нас это была легкая прогулка, пусть останется при своем мнении. Мы выиграли серьезный чемпионат.

— В сезоне-92 вы сошлись лицом к лицу с учителем Бесковым, который тренировал «Асмарал». Особое волнение испытывали?

— Я его перед каждым без исключения матчем испытываю.

— А еще тот чемпионат стал началом большого пути для Бесчастных.

— В основу «Спартака» взял его из дубля в самый последний момент. Показалось, что он поможет в финале Кубка. Хотя Володя даже на сборы с нами не ездил. Позвонил ему за пару дней до матча, и чутье не подвело: Бесчастных забил в финале два безответных мяча ЦСКА и мы завоевали последний Кубок СССР.

— Как считаете, Бесчестных полностью реализовал себя в футболе?

— Я ни про кого из ребят так сказать не могу. Всегда видел в них еще какой-то потенциал. У кого-то — больший, у кого-то — меньший.

— Даже у Аленичева, который выиграл и Лигу чемпионов, и Кубок УЕФА?

— Даже у него. На мой взгляд, Дима мог добиться и еще большего. Но ни в коем случае никого не хочу обидеть, поскольку всех их уважаю и люблю. Смотрю вот сейчас на наши фотографии и вспоминаю слова Стауче. Его как-то журналисты спросили: «Гинтарас, почему лучшими защитниками, полузащитниками и нападающими признаются спартаковцы, а вот вратаря выбирают из других клубов?» И Стауче засмеялся: «А как я могу быть лучшим, если соперников вижу только в бинокль?».

ЖДАЛ, КОГДА ТИТОВ ПОДОЙДЕТ КО МНЕ И ПОПРОСИТСЯ ЗА ГРАНИЦУ.

Последнее эхо советского футбола — хрустальная ваза в серебряной оправе — ярким бриллиантом занимает почетное место в самом центре зала.

— Честно говоря, я даже не помню уже, сколько раз завоевывал Кубки… — со скромной улыбкой признался Романцев.

— Подскажем — четыре. Однажды — советский и трижды — российские.

— Счастливый я, оказывается, человек!

— О финале последнего Кубка СССР мы вспомнили. А что оставил в памяти выигрыш трех российских?

— В 94-м мы, только по пенальти, снова обыграли ЦСКА. Вот уж нервотрепка была! Но вообще у меня больше отложились в памяти чемпионские матчи, а не кубковые.

— Но Кубок-2003, последний трофей «Спартака» на сегодняшний день, помните ведь? Вскоре после его выигрыша вы и покинули пост главного тренера…

— Да. «Ростов» тогда выглядел очень прилично, но мы все-таки были посильней. И одного гола Титова для победы хватило.

— Вы вспомнили про Титова. Действительно был момент, когда его приглашала «Бавария»?

— Конечно. И я ждал, когда Егор подойдет ко мне и попросится за границу. Но он этого не сделал. А самому подходить и говорить лучшему своему игроку: «Уходи в «Баварию»… Зачем мне рубить сук, на котором сижу?

— Вот Аленичев у вас в «Рому» сам попросил отпустить.

— И не только он. Когда мы подписывали контракты, я всегда говорил игрокам: когда вы посчитаете, что «Спартак» — уже пройденный этап и хочется в другую команду, я вас сразу отпущу. И мне все верили.

— Титов в свое лучшее время смог бы заиграть в «Баварии»?

— Сто процентов!

— Все-таки немецкий футбол — совсем другого уровня, более динамичный.

— А Егор и головой хорошо играл, и сложен крепко, и скоростью приличной обладал. Плюс прекрасное мышление. Точно заиграл бы.

— Капелло заявлял, что современные российские футболисты не хотят уезжать в Европу, варятся в собственном соку, и поэтому тяжело построить сильную сборную.

— Мне кажется, это все отговорки. Сколько лет Германия варилась в собственном соку? Опустилась очень низко, но поднялась. И теперь на ее национальную команду любо-дорого смотреть.

ЕВРОКУБКИ, ВЕНГЕР И FAIR PLAY

Зона игроков — одно из самых романтичных мест музея. Здесь можно ввести на сенсорном дисплее фамилию любого футболиста «Спартака» разных времен, и огромный экран тут же выдаст на него всю статистику, фотографии, покажет яркое видео. Романцев, увидев один из своих снимков, помрачнел.

— Это Краснодар, 83-й год, — вздыхает Олег Иванович. — Ездил туда недавно с ветеранами, вспоминали, как меня уносили с поля с травмой. После того матча с «Кубанью» я и закончил играть….

— Но давайте все-таки о приятном — о ваших еврокубковых подвигах. Согласитесь, что победа в Кубке чемпионов над «Наполи» с Диего Марадоной в 90-м, пусть и в серии пенальти, один из самых знаковых этапов в карьере Романцева?

— Пожалуй. Выделю два необычных момента, которые мне запомнились. Впервые при мне «Спартак» играл с «персональщиком» — поручил Кулькову опекать Марадону. Василий с задачей справился идеально — аргентинец не только ушел с поля без гола, но и не сделал ни одной передачи. А еще запомнилось, что мы забили в серии 11-метровых пять мячей в один и тот же угол!

— Случайность?

— Кто знает… Я называл кому бить, но как и куда, само собой, не говорил.

— А с Кульковым угадали? Или других подходящих футболистов для этой роли не было?

— Были! Но чутье подсказало, что «персональщиком» должен стать именно Василий. Марадона — он же не просто техничный и быстрый, а еще очень умеет отходить за мячом назад, уводить защитников из своей зоны. А Кульков у меня играл в опорной зоне, где его могли подстраховать партнеры.

— Отлично в ту пору выглядели и Карпин с Мостовым. Вы уже знали тогда, что им предлагают контракты европейские клубы?

— Конкретные подробности — нет, но понимал: каждого из моих футболистов могут пригласить за границу в любой момент. Горжусь, что в этих ребят первым поверил именно я. Отец Мостового привел Сашку в мою «Красную Пресню» еще в 17 лет.

— Вы сразу поняли, что это большой талант?

— Только слепой не смог бы разглядеть в Сашке большого футболиста! Когда он вышел на первую тренировку, я за голову схватился. Более талантливого парня никогда не видел. Карпин раскрывался немножко по-другому, начинал тяжелее. Очень понравилась его спортивная наглость. В первом же своем матче с ЦСКА Валерка «привез» гол, но не стушевался: сам забил мяч и передачу результативную сделал. Мы победили 5:4. Парень с характером!

— Что еще отложилось в памяти из еврокубковых игр?

— Запомнилось, как руководство «Сьона» измеряло в 98-м высоту ворот и пришлось переигрывать матч. Еще вспоминается «Фейеноорд», с которым мы играли в ¼ финала Кубка Кубков-93, когда комиссар не принял поле «Лужников». Тут же поехали смотреть «Торпедо» — там газон оказался приемлемым. Представители УЕФА спросили голландцев: «Готовы сыграть завтра?». Те ответили: «Никаких вопросов». А ведь могли развернуться и улететь к себе. Вот это — настоящий fair play. В 2000-м похожая история. Обыгрываем в Лужниках 4:1 «Арсенал» в Лиге чемпионов. Поле неважное — в Москве мороз. Но Арсен Венгер на пресс-конференции сказал: «Мы играли неплохо, но не забивали, а соперник — забил». И тут ваш брат-журналист, из тех, кто очень «любил» «Спартак», спрашивает: «Вам, наверное, помешало поле, не позволившее показать все мастерство?» Венгер, прежде чем ответить, посмотрел на репортера и заявил: «Газон был одинаковым для обеих команд». Вот это — профессионал чистой воды!

Я — САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ТРЕНЕР!

Последняя наша остановка — дисплей, где каждый посетитель может составить свою команду мечты из футболистов «Спартака» всех времен. На просьбу выбрать 11 лучших из тех, с кем играл и кого тренировал, Олег Иванович лишь улыбнулся: «Вы пока сами составляйте. А я внимательно послушаю. И потом прокомментирую».

Мы быстро сколотили свою красно-белую dream team. В воротах — Дасаев, справа в защите — Парфенов, в центре — Онопко и Никифоров, слева — Хлестов. Четверку хавбеков образовали Карпин, Аленичев, Гаврилов и Цымбаларь. А впереди — Черенков и Родионов.

— Что скажете, Олег Иванович?

— А вот теперь слушайте. Вот вы по праву назвали четырех классных защитников. Но у меня еще великолепно играли Мамедов, Кульков, Ковтун, Поздняков и Морозов. И все они тоже заслуживают быть в этом списке. А куда вы дели лучшую полузащиту Европы своего времени — Тихонова, Пятницкого, Титова, Карпина, Мостового, Шалимова, Кечинова?! А где здесь форварды Ярцев, Бесчастных, Кечинова?! Так что я никак не могу составить такую команду. Для меня они — все лучшие! И всегда ими останутся. Представьте себе, только у меня за «Спартак» на левом фланге играли и Мостовой, и Тихонов, и Цымбаларь, а еще иногда Кечинов и Аленичев. И как я могу выбрать из пяти блестящих футболистов кого-то одного? Для меня это — неприемлемо.

— Выходит Романцев — самый счастливый тренер, раз тренировал стольких звезд?

— Конечно. Но, поймите, я никогда в жизни не смогу сделать выбор между моими ребятами. И медали с кубками просто прилагаются к тем фантастическим игрокам, которые у меня были. — А затем, после небольшой паузы добавляет: — Сказочный день. Сегодня я на два часа вернулся в свой «Спартак»!

… А провожал нас по домам Черенков. Федор стоит перед красавцем-стадионом, расправив грудь, руки в боки, нога победно на мяче. Честно говоря, я его таким не помню — не в его характере. А вот фирменные черенковские кружева с мячом, тонкие передачи, красавцы-голы — по сей день в памяти. И все это по-спартаковски — красиво, умно, празднично!

— Так оно и было, — грустновато кивает Олег Иванович. — Я ведь с Федей еще и поиграть успел.

— И потренировать даже, — добавляем мы.

— А его и учить ничему не надо было — от Бога футболист, — вздыхает Романцев. — Он — наша общая история.

Потом, подняв воротник пальто, молча направляется в сторону автостоянки.

Заметили ошибку в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите CTRL + Enter. Спасибо!

Автор: FootballTop.ru

Bookmark and Share

Понравилась статья?

Проголосуй:
0
рейтинг
+1
-1

Комментарии

Зарегистрируйтесь для участия в рейтинге пользователей.

Лента новостей

26 февраля
29 января
8 января
15 декабря
14 декабря
13 ноября
24 июля
28 июня
22 июня
17 июня
14 июня
2 февраля
10 ноября
5 ноября
27 октября
26 октября
14 сентября
18 августа
20 июля
Лучший футболист мира?