Made in USSR: полуфинал после... финала

Ровно 75 лет назад, 12 сентября 1939 года, состоялся финал Кубка СССР. А 30 сентября прошла переигровка полуфинала.

Историк «СЭ» Аксель Вартанян вспоминает, как это было.

ПОЛУФИНАЛЫ

Оба полуфинала состоялись 8 сентября. В то время как «Сталинец» потрошил у себя в Ленинграде динамовцев Ташкента, крутые спартаковские парни вели серьезный мужской разговор с грузинскими джигитами. Это был скрытый финал: оставшийся в живых получал огромный шанс на обретение хрустальной крюшонницы.

Обе команды, осознавая значимость встречи, осторожничали. Атаковали, не без этого — в Кубке надо забивать, — но с оглядкой на тылы. Единственный гол «Спартак» забил ближе к середине второго тайма. Василий Соколов исполнил штрафной. У капитана гостей Шавгулидзе вышла срезка, мяч взвился над вратарской площадкой, к нему устремились Семенов с Алексеем Соколовым и голкипер южан Дорохов. Шавгулидзе стремглав кинулся к осиротевшим воротам. Вратарь, выиграв забег у москвичей, отбил мяч на стоявшего неподалеку Протасова. Тот пробил с лета, но Шавгулидзе в невероятном шпагате выбил мяч, летевший на высоте примерно полутора метров. Ленинградскому судье Ивану Горелкину показалось, что мяч в воздухе линию пересек. Тбилисцы придерживались противоположного мнения. Окружив судью, они требовали отменить решение. Подоспевший на подмогу коллеге линейный арбитр подтвердил — гол был.

В оставшееся до конца время «Спартак» закрылся: «Забив гол, команда стала играть… девятью беками, отбиваясь от настойчивых атак тбилисцев по корнерам и аутам», — возмущался автор отчета в «Красном спорте» Г. Натов.

Динамовцы матч опротестовали. Ни одна центральная газета не усомнилась в правильности забитого гола и ни словом не обмолвилась об инциденте на поле и апелляции грузин. Только грузинская молодежная газета «Ахалгазрда комунисти», усомнившись в правильности судейского решения, информировала читателей на второй день после игры, 10 сентября, о протесте тбилисцев: «На 63-й минуте Протасов издали ударил, Шавгулидзе выбил мяч с линии ворот, но судья Горелкин поспешил засчитать гол. Динамовцы Тбилиси матч опротестовали».

Был ли гол? Этого не знает никто и никогда уже не узнает. Все произошло настолько стремительно, что вряд ли судейский глаз мог среагировать адекватно. Какую Горелкин и его помощник занимали позицию, под каким углом видели заключительный эпизод (не исключен ведь и обман зрения), знать не дано. Этот гол и повлек за собой череду событий, о которых собираюсь с помощью очевидцев рассказать в деталях.

Финал назначен на 12 сентября. Состояться ему в срок или быть перенесенным — зависело от результата разбирательства претензий тбилисцев. Процедура долгая, занимала, случалось, по две с лишним недели, а то и больше. Но тут пришлось уложиться в пару дней. В жесточайшем цейтноте протест сначала отклонила Секция футбола, руководимая недавним капитаном «Спартака» Александром Старостиным. Решение нижестоящей инстанции сразу же утвердил Комитет физкультуры. В разбирательстве помимо председателя Василия Снегова участвовали члены дисциплинарной комиссии, судейской коллегии, представители команд и арбитры полуфинальной встречи. Получив отказ, тбилисские футболисты отправились домой, на календарную игру с одноклубниками из Киева.

Протесты по засчитанному или незасчитанному голу, определявшему исход игры, в то время рассматривались. Но как установить истину? Случай сложный. Даже в наше время при наличии множества видеокамер. Участник того матча Григорий Гагуа рассказывал, что тбилисцы предъявили арбитражной комиссии отснятый на кинокамеру спорный эпизод. Но под каким ракурсом он снят? Мяч-то переходил границу не наземным, а воздушным путем, что значительно затрудняло задачу суда. Выслушав конфликтующие стороны, протест отклонили, приняв во внимание заявление судьи Горелкина и его помощника. Они, по словам Николая Старостина, «ясно видели, как мяч минимум на полметра пересек линию ворот в воздухе и уже потом был выбит защитником».

Вообще-то послематчевые разборки проводились втайне от «широкой общественности». О протесте динамовцев мало кто знал — центральные издания сообщили о нем позже, задним числом, в преддверии событий, из-за которых я и затеял разговор.

ФИНАЛ

состоялся в срок, 12 сентября, на стадионе «Динамо» в Москве. В 15 часов 15 минут свисток куйбышевского арбитра Александра Тавельского привел в движение на мгновение застывшие фигурки футболистов.

Поле скользкое, местами покрыто лужами, мяч тяжелый — результат непрерывной 14-часовой работы небесных служб, завершивших смену незадолго до начала матча. Ненастье не остановило москвичей — на трибунах 70 тысяч человек. Не было нареканий и у футболистов: «Сталинец» захватил в Москву свою, ленинградскую погоду. «Спартак» не возражал — в то время он уже слыл командой «водоустойчивой».

На поле происходило то, что и должно было происходить во встрече соперников разного уровня. Судя по отчетам, много больше, острее и результативнее атаковал «Спартак». В том, что забил всего три мяча, виноват сам — щедро транжирил им же созданные моменты. Когда же мяч направлялся в створ, попадал он (за исключением трех случаев) в крепкие мужские объятия прекрасно игравшего вратаря Грищенко. Многочисленные его кульбиты по достоинству оценили зрители и… стойки ворот, явно симпатизировавшие голкиперу.

Первые два гола в течение десяти минут забили ленинградцы. На 5-й минуте защитник Барышев обманул своего вратаря, поймав его на противоходе. Через десять минут Ласин в отличие от своего бека сориентировался верно и тихо, но очень точно закатил мяч в нижний уголок спартаковских ворот.

В следующей 15-минутке защита «Сталинца» и особенно Грищенко ложились грудью на огневые точки противника, и все же уберечься от мощного выстрела Семенова не смогли.

После перерыва ситуация не изменилась. На 5-й минуте первого тайма в ленинградские ворота влетел первый мяч, на 5-й минуте второго — последний. 3:1.

Утомлять вас перечислением многочисленных моментов, достойных упоминания в любом мало-мальски уважающем себя отчете, не стал, так как движение носило за малым исключением односторонний характер. Но резюме, сделанным авторами репортажа Юрием Ваньятом и Константином Лемешевым, угощу.

О проигравших:

«Сталинец» играл сильнее, чем обычно, особенно в защите. Грищенко с игрой справился, Лебедев сумел довольно плотно «закрыть» Семенова (того самого, что гол забил и еще три-четыре верных смазал. — Прим. А.В.) очень сильно сыграли Ивин и особенно Зябликов. В нападении лучшим был Смагин, игравший хотя и грубовато, но создавший много острых моментов. Слабы были края, особенно Соловьев. Почему-то выключился из игры Ларионов".

О победителе:

«У “Спартака” Жмельков почти не играл, в защите лучшее впечатление оставил Вик. Соколов, так как Василий сейчас играет ниже своего обычного уровня. В полузащите Малинин и Ан.Старостин были сильнейшими. Протасов и Корнилов оставили бледное впечатление, А. Соколову — ведущему форварду команды — мешала грубость, Степанов переоценил свои силы и часто передерживал мяч. Семенов малотехничен».

Не везло «Спартаку» на рецензентов. Критиковать отдельных его игроков, особенно пятерку нападающих и в целом команду, выигравшую на протяжении двух сезонов все турниры внутренние и международные, стало признаком хорошего тона. И после финала, в коем спартаковцы начисто переиграли соперника, журналисты поскупились на добрые слова в адрес команды, впервые, кстати, завладевшей кубком дважды подряд. Побежденным комплиментов досталось больше.

По окончании матча зрители аплодисментами проводили футболистов в подтрибунное помещение и оставались на местах в ожидании церемонии награждения. Через несколько минут под звуки торжественного марша перед Северной трибуной, где находилась VIP-ложа (тогда такого понятия не существовало), выстроились четыре команды, разыгравшие в течение трех сентябрьских дней два Кубка — СССР и РСФСР. Российский финал воронежского «Динамо» с молодежным «Спартаком» состоялся 10 сентября и завершился победой динамовцев — 1:0. Ждать трофея гостям пришлось два дня, но внакладе они не остались: посмотрели финал союзного Кубка и при огромном стечении народа (такой аудитории никогда прежде не видели) получили приз из рук зампредседателя физкультурного комитета товарища Крячко, пожелавшего победителям «дальнейших успехов».

Заодно вручили приз за выигрыш первенства Советского Союза капитану регбистов московского «Динамо» Степану Спандарьяну. Регбист, баскетболист, тренер баскетбольного клуба «Динамо» и сборной СССР, в баскетбольных кругах был он личностью известной.

С ответным словом выступили воронежский капитан Робаковский и Андрей Старостин. Андрей Петрович говорил долго и вдохновенно. Похвалив динамовцев Казани и футболистов «Стахановца», оказавших яростное сопротивление «Спартаку» на подступах к финалу, признал, что его команда должна «долго и упорно работать над повышением класса, улучшением техники, тактики игры», и заверил: «В грозную минуту все советские футболисты займут свое место в первых рядах бойцов за советскую страну».

Заключительные слова спартаковского капитана потонули в овациях. 1 сентября началась Вторая мировая война. Уже двенадцать дней дружественная СССР фашистская Германия терзала беззащитную Польшу. Однако и капитан, и его слушатели осознавали неизбежность кровавого столкновения с временным союзником.

А пока счастливые победители, сгибаясь под тяжестью огромных букетов цветов, совершали круг почета.

СПАРТАК М — СТАЛИНЕЦ Л — 3:1 (2:1)

Голы: Барышев (автогол), 5 — 1:0. Ласин, 15 — 1:1. Семенов, 29 — 2:1. А. Соколов, 50 — 3:1.

«Спартак» (Москва): Жмельков, Вас. Соколов, Вик. Соколов, Тучков, Ан. Старостин (к), Малинин, Протасов, Семенов, Степанов, А. Соколов, Корнилов.

«Сталинец» (Ленинград): Грищенко, Козинец, Барышев, Ивин (к), Лебедев, Зябликов, Ласин, Ларионов, Смагин, В. Шелагин, Соловьев (Одинцов, 73).

Судья: Тавельский (Куйбышев).

12 сентября. Москва. Стадион «Динамо». 70 000 зрителей.

***

Кубок разыгран, футбольная жизнь продолжалась. «Сталинец» отправился домой на встречу с «Локомотивом». Финалисту предстояла тяжелая борьба за выживание. «Спартаку» — не менее тяжелая — за чемпионское знамя. В течение пяти дней, с 18 по 23 сентября, двукратный обладатель кубка разбирался с непосредственными оппонентами — московским «Динамо» и ЦДКА. Подробности — в следующей главе. В кубковой же истории точку ставить рано.

РУКА КРЕМЛЯ

Решение комитета, отклонившего протест тбилисцев, кому-то в партийных верхах не понравилось. Вскоре после финала Снегову дано указание: полуфинальный матч «Спартака» с тбилисским «Динамо» переиграть. От кого оно исходило? Проще простого указать на Лаврентия Берия. Что и делали в перестроечные и последующие годы, не обременяя себя обязательными в таких случаях аргументацией и доказательствами. «Главный жандарм государства Берия, возглавлявший НКВД, дал понять руководителю Комитета по делам физкультуры и спорта, что полуфинальный матч надо переиграть», — утверждал 28 апреля 1995 года в «Футбол-REVIEW» Алексей Холчев. На чем основывалась уверенность автора в причастности Берия к этой неприглядной истории, не знаю. Никаких доказательств, кроме голословных заявлений, в подтверждение этой версии не нашел. Полностью исключить прямое или косвенное вмешательство Лаврентия Павловича нельзя, но где факты? Нет их и в мемуарах Николая Старостина «Футбол сквозь годы», хотя известно, что нежных чувств к Берия автор не испытывал. Привожу отрывок из его книги:

«Спартак» получает кубок, устраивает банкет, празднует победу…

Проходит меньше месяца. Футбольная жизнь течет своим чередом. И вдруг однажды ко мне в кабинет вбегает запыхавшийся администратор «Спартака» Семен Кабаков и с порога выпаливает:

— Николай Петрович, я только что был на «Динамо», неожиданно встретил там тбилисцев. Они говорят, что приехали переигрывать с нами полуфинал.

Я спрашиваю:

— Ты в своем уме? Как это переигрывать полуфинал, когда уже финал разыгран? Вот кубок стоит, полюбуйся.

Он опять за свое:

— …Я говорил с Пайчадзе, он врать не будет…

На всякий случай звоню в Комитет физкультуры. Мне отвечают:

— Есть решение переиграть матч.

Вот так-так! Что же делать?

Вторым секретарем горкома партии в то время был Владимир Константинович Павлюков, болельщик «Спартака». Понимая, что дело принимает нешуточный оборот, еду к нему за советом. Озабоченный услышанным не меньше меня, он снимает трубку прямого телефона к Щербакову. По разговору понимаю, что первый секретарь горкома (и одновременно секретарь ЦК) не в курсе. Павлюков это подтверждает:

— Успокойся, Николай, первый сказал: никакой переигровки не будет.

Проходит еще два дня. События развиваются как в детективе. Меня вызывает председатель Комитета физкультуры Снегов:

— Я сам не понимаю, что происходит, ты же знаешь, мы официально отклонили протест. Но есть указание полуфинал переиграть.

Я категорически отказываюсь, уверенный в поддержке Щербакова. А назавтра сижу уже в кабинете заведующего отделом ЦК партии Александрова:

— Товарищ Старостин, решение о переигровке принято, вам надлежит его исполнять.

— Это невозможно. Переигрывать полуфинал после финала — случай в спорте беспрецедентный.

— Не вам решать, что возможно, что нет. Вас вызвали не для дискуссий, а для того, чтобы передать личное поручение товарища Жданова. За его выполнение вы отвечаете своим партийным билетом. Ясно?

— Товарищ Александров, я беспартийный.

— Да? Ну тогда как руководитель «Спартака». Вы свободны.

В тот же вечер заключительный аккорд — звонок Щербакова:

— Николай Петрович, игру придется переиграть. Есть указание, которое не может не быть выполнено. Готовьте команду".

По Николаю Петровичу, Снегов исполнял приказ Андрея Жданова, человека в высшей партийной иерархии влиятельного — члена Политбюро ЦК партии. Исходила ли инициатива непосредственно от Жданова или была ему кем-то навязана, ей-богу, не знаю. Да и кто может знать? А на вопрос, когда поставили в известность Снегова, ответить попытаюсь. Между 13 и 15 сентября. Ибо уже 17 сентября с этой радостной вестью поспешила поделиться со своими читателями «Ахалгазрда комунисти»:

«ПЕРЕИГРОВКА МАТЧА НА КУБОК СССР»

Как нашим читателям известно, полуфинальная игра на Кубок СССР между тбилисским «Динамо» и московским «Спартаком» закончилась со счетом 1:0 в пользу «Спартака».

Динамовцы Тбилиси опротестовали игру, так как судья засчитал мяч, который фактически линию ворот «Динамо» не пересек.

По сведениям из Москвы, полуфинальная игра между тбилисским «Динамо» и московским «Спартаком» будет переиграна".

На следующий день информацию «молодежки» подтвердили и другие тбилисские газеты. Одна из них писала: «Футболистам “Спартака” сообщили о приезде динамовцев Тбилиси в Москву на переигровку».

Через несколько дней партийная газета «Комунисти» добавила подробностей:

«Вчера наш корреспондент связался с руководителем Главной инспекции при Комитете физкультуры товарищем Королевым. Он сообщил:

— Инспекция убедилась, что судья засчитал мяч, который фактически линию тбилисских ворот не пересек, и потому удовлетворила протест. Матч будет переигран 30 сентября. После этого состоится финальный матч».

Не желаю вновь возвращаться к вопросу о невозможности доказать недоказуемое: технических средств, чтобы определить, пересек ли, нет ли мяч воображаемую линию тбилисских ворот в воздухе, тогда не существовало. Собственно, нужды в доказательствах и не было. Наполеон сказал как-то: «Когда стреляют пушки, разум молчит». Главный аргумент в этой истории — выстрел кремлевской Царь-пушки, пардон, парт-пушки. Кто заряжал ее, кто стрелял — не суть важно. Меня больше удивила последняя строка цитаты из грузинской газеты. Судя по словам Королева, при любом исходе повторного матча «Спартака» с тбилисцами финал переигрывался.

МЕЖДУ ФИНАЛОМ И ПОЛУФИНАЛОМ

Везунчик этот «Сталинец» (неудивительно — с такой-то вывеской!): в 38-м по неуспеваемости отчислили его из высшей группы, но весной 39-го вновь без каких-либо оснований вернули туда; кубковый жребий создал ему режим наибольшего благоприятствования и препроводил за руку до финала; безоговорочно проиграв заключительный матч, тут же получил еще один шанс, правда, теоретический, увезти кубок из Москвы.

18 сентября тбилисцы провели календарный матч с киевским «Динамо» и, не дожидаясь следующего соперника («Металлург»), отправились в Москву на переигровку полуфинала. «Металлург», сыгравший в тот же день в Сталино со «Стахановцем», выехал в Тбилиси: оповестить москвичей об отмене в связи с чрезвычайными обстоятельствами игры с «Динамо» начальство не потрудилось. Об этом они узнали только по прибытии в грузинскую столицу. Динамовцев на месте не застали: те уже коротали время в поезде Тбилиси — Москва.

Чтобы возместить москвичам материальные убытки, хозяева организовали товарищеский (читай — коммерческий) матч «Металлурга» со вторым составом «Динамо». Мастера свое превосходство доказали уже в первом тайме — 4:0. Окончательный счет — 5:2.

Итак, весть о переигровке полуфинала достигла Тбилиси 16 сентября. Столичные издания, находясь в эпицентре событий, оповещать читателей не торопились. Видимо, ждали указаний сверху. Только 24 сентября, в день прибытия тбилисских футболистов в Москву, «Правда» ограничилась официальным текстом, распространенным Телеграфным агентством Советского Союза: «Решением Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР полуфинальный матч на “Кубок СССР” по футболу между командами тбилисского “Динамо” и московского “Спартака”, который состоялся 8 сентября, признан проведенным неправильно. Полуфинальный матч между этими командами будет переигран 30 сентября на московском стадионе “Динамо” (ТАСС)».

Другие московские издания вслед за «Правдой» повторили эту информацию в течение двух дней. «Вечерка», сообщив 25 сентября о приезде тбилисцев, утверждала со ссылкой на Комитет физкультуры, что «финальный матч будет переигран лишь в случае победы команды Тбилиси». Информация «Вечерней Москвы» не стыковалась с уже известной нам из «Комунисти», который, пользуясь тем же источником, был уверен: повторный финал неизбежен в любом случае. К этому вопросу мы еще вернемся. А пока, если еще не заметили, обращу ваше внимание на некоторые неточности в воспоминаниях Николая Старостина.

Мемуары — жанр специфический, требует осторожного, тонкого, деликатного к себе отношения. Субъективизм, неточности, вольные или невольные, в изложении деталей и трактовке фактов неизбежны и объяснимы. Не осмелюсь упрекать или, упаси бог, разоблачать глубоко мною уважаемого автора. Но вопросы возникли.

По утверждению Николая Старостина, о переигровке узнал он случайно от спартаковского администратора, который тоже случайно встретил тбилисских футболистов на территории Петровского парка. А если бы не встретил? Произойти это могло (в книге дата не указана, но вычислить ее нетрудно) не ранее 24 сентября — дня приезда тбилисцев. Несколько дней Николай Петрович обивал пороги партийных вельмож. Следовательно, указание «готовьте команду» получил он незадолго до игры, числа 27 — 28-го. Между тем «Правда» сообщила о переигровке еще 24 сентября. Известно также, что тбилисцы узнали о повторном матче в середине сентября. В связи с этим неизбежно возникают вопросы: а) возможно ли, чтобы о принятом наверху решении оповестили только одну из играющих команд? б) как мог не быть в курсе родной брат Николая Петровича, Александр — председатель Секции футбола СССР? в) неужели так долго оставались в неведении влиятельные поклонники «Спартака» — Павлюков и первый секретарь горкома партии Щербаков? «Правду»-то они прочитывали ежедневно.

Дело, в конце концов, не в смещении дат, явлении в мемуарной литературе довольно распространенном, а в их интерпретации. Николай Старостин создал впечатление, что весть о переигровке застала спартаковцев врасплох. Сопоставляя факты, мы можем быть уверены в том, что о решении, пусть и несправедливом, бездоказательном, спартаковцам было известно давно. Более того, в сравнении с соперниками находились они в привилегированном положении. Во-первых, все это время находились в Москве и получили перед ответственным матчем неплохую игровую практику, два спарринга: 18 сентября — с московским «Динамо», 23-го — с ЦДКА. У грузинской команды образовалась почти двухнедельная пауза, частично заполненная долгим утомительным путешествием (около пяти суток) из Тбилиси в Москву. Правда, «Спартак» накануне игры испытывал серьезные кадровые проблемы: не могли участвовать в матче Андрей Старостин из-за травмы, Алексей Соколов и Константин Малинин — в связи с дисквалификацией. Тут уж винить некого. Комитет сделал поблажку чемпиону, допустив к игре Малинина.

Ожесточенные споры между противоборствующими сторонами возникли из-за судейства. Кому судить? Каждой команде предложили вложить в конверты список угодных им арбитров. Ни одна фамилия не совпала! Процедуру повторили несколько раз — с тем же результатом. Патовую ситуацию волевым решением разрядил глава физкультурного ведомства Василий Снегов: судить будет ленинградец Николай Усов.

За два дня до матча, 28 сентября, судейскую тему затронул московский «Большевик»:

«Еще вчера нельзя было узнать, кто судит переигрывающийся полуфинальный матч на Кубок СССР “Спартак” — тбилисское “Динамо”. Представители обеих сторон не договорились, 12 квалифицированных судей были отведены. Так было своеобразно выражено недоверие почти половине самых квалифицированных спортивных судей нашей страны. Едва ли подобная система назначения судей правильна.

Всесоюзная коллегия судей, возглавляемая председателем т. Гецманом, не может работать, если не будет пользоваться авторитетом. Либо плохи судьи, либо надо раз навсегда пресечь своеобразную форму скрытого недоверия».

О принципиальности предстоящего матча в контексте описанных событий, его значимости, затмившей спортивную составляющую, говорить не приходится. «Спартак», хотел того или нет, осознанно или подсознательно, отстаивал не только законность завоеванного им 18 днями ранее кубка, но и нечто большее. По большому счету футбол 30 сентября отошел в сторонку, стал фоном. «Спартак» в тот день защищал Игру от произвола всесильной власти. Лучший из пишущих о футболе наших журналистов — Лев Филатов — рассказывал о юношеских своих впечатлениях об этой игре:

«… в 1939 году был разыгран матч, который для моего юного довоенного поколения был выше и главнее всех, когда-либо виденных. Без каких-либо обоснований вопреки спортивным установлениям переигрывался полуфинал Кубка между “Спартаком” и “Динамо” (Тбилиси) спустя три недели после финала. Прошло бог знает сколько времени с того 30 сентября, но я помню тесно сжатые на скамье худые плечи нашей компании (четверо на три билета), сдавленное дыхание, толкающиеся колени: никогда ни до того, ни после — мне не приходилось “болеть” — без преувеличения — до потери сознания, до беспамятства. Для нас решалась не судьба Кубка и “Спартака”, решалась судьба футбола в нашем обиходе. Останемся ли мы с ним, как на острове справедливости, или махнем рукой, поставим крест на этой блажи. Не знаю, как бы мы себя повели, если бы у “Спартака” отняли победу. К счастью, он выиграл тот матч. К счастью для нас, сидевших на трибунах». («Футбол» № 9 1992 г.).

На всякий случай, если вдруг у кого-то возникла мысль о неблаговидной роли грузинской команды. Никто из касавшихся этой истории, включая автора этих строк, тбилисских футболистов не осуждал. Они вне упрека. Динамовцы, как и «Спартак», были пешками в затеянной «верными ленинцами» игре.

ПЕРЕИГРОВКА

Правду в последний сентябрьский день 39-го «Спартак» защитил. Героем матча стал включенный в состав вместо дисквалифицированного Алексея Соколова Георгий Глазков. Нет худа без добра — хет-трик в его исполнении решил игру.

Начался матч мощным натиском гостей. Защита москвичей и уверенно игравший Акимов едва успевали гасить южные штормовые порывы. Сидевший за акимовскими воротами Николай Петрович нервно пучками рвал зеленую траву. Предохранил динамовский стадион от полного облысения Глазков. В течение 10 минут, с 16-й по 25-ю, он дважды неотразимо пробил под перекладину. «Больше я не рву траву», — признался спартаковский руководитель. Торжествовать победу рано. Тбилисцы не сдаются. Пайчадзе бросили в прорыв. Оказавшись в родной стихии, он вихрем промчался через полполя, раскидывая всех встретившихся на своем пути только ему присущими неповторимыми финтами и технично перебросил мяч через Акимова — 2:1.

Неизвестно, чем бы все кончилось, не забей «Спартак» вскоре после перерыва третий гол. Павел Корнилов как-то незаметно перебрался со своего левого фланга на противоположный. Последовал фирменный пас ему на ход. Быстроногий краек включил максимальную скорость, пронесся мимо оторопевших защитников Тбилиси Шавгулидзе и Гагуа и…

«Перед Корниловым один вратарь, — рассказывает Старостин. — Вижу, тот стремительно бежит на москвича, но Павел обводит и его. В безвыходном положении Дорохов лежа хватает спартаковца за ногу и валит на землю.

Свисток. Усов показывает на отметку 11-метрового удара».

Слова патриарха нашли подтверждение в отчете Александра Вита (Виттенберга): «Дорохов схватил москвича за ноги, и тот упал.

Судья Усов, очень четко проведший эту трудную игру, правильно назначил пенальти, и Глазков безошибочно забивает третий гол». («Красный спорт», 01.10.39).

А динамовцы опять наступают. Их энергия неиссякаема".

Много, очень много загадок загадал нам Кубок-39. Не на все найдены ответы.