Автобиография Андреа Пирло. Глава 6

Неслучайно, когда я надевал футболку сборной, меня переполняли эмоции. Синий — цвет неба, а небо принадлежит каждому. Если его скрывают облака, вы все равно знаете, что за ними небо.

После чемпионата мира в Бразилии я уйду из сборной. Я отдам всего себя. До того времени никто не может сказать мне, что пора заканчивать. Только если Чезаре Пранделли решит так по тактическим соображениям. Мне исполнится 35, пора дать дорогу другим.

Я рад чувствовать себя частью команды, которая принадлежит каждому итальянцу. Это лучше, чем секс: продолжается дольше, и если все проваливается, то виноват не ты один. Возьмите Антонио Кассано: он говорит, что у него было более 700 женщин, но его уже не вызывают в сборную. Может ли он быть по-настоящему счастлив? Я не смог бы¹. Синяя футболка поднимает тебя на совершенно другой уровень. Лучше быть солдатом на поле, чем в постели.

С первыми нотами национального гимна солист становится частью оркестра и представляет каждого. И, в теории, не футболист принимает решение об уходе из сборной, а тренер. Так проще. Кроме нескольких товарищеских матчей, мои клубы не препятствовали моим выступлениям за сборную. Наверное, они догадывались, что получат не очень цензурный ответ. Если бы дошло до крайностей, я бы подчинился инстинктам и ослушался бы руководство команды. Италия важнее «Интера», «Милана», «Ювентуса» или любого другого клуба. Важнее всего.

Меня раздражает, когда во время сборов в Коверчиано² клубы преследуют свои интересы. Об Италии вспоминают во время чемпионата мира или Евро, когда есть возможность помпезно присоединиться к успеху. Этих людей не заботит ничего, кроме Лиги, кубка и Лиги чемпионов. Ну и сборная один месяц в два года. Ситуативный патриотизм злит меня больше, чем вы можете представить. Игрок знает, что получив травму в сборной, он столкнется с проблемами в клубе. Беречь себя в сборной или убирать ноги равносильно измене.

Впервые я попал в сборную 15-леток и с тех пор играю в небесной футболке. Сборная похожа на лестницу: не видно конца, но на первой ступени написано «Дорога в рай». Если честно, впервые я оказался в сборной немного не по правилам. Я был младше минимально допустимого возраста, и тренер Серджио Ватта пригласил меня, чтоб я набрался опыта. Хоть я это не одобряю, мы сделали вид, что забыли документы. Через несколько лет мы провернули похожую аферу, чтобы я мог выступать за резервную команду «Брешии». Смешно, женщины молодятся, а меня постоянно хотели состарить.

Вызов осчастливил меня, мне разрешили пропустить три дня в школе (в те годы у меня были иные приоритеты). Упущенное я наверстал позже: путешествовал по миру со сборной (география), побеждал (история), бегал (физкультура), познакомился с Гвардиолой (философия, история искусств и иностранные языки, не испанский, но каталонский).

Я — счастливчик. Я играл за сборную, за которую всегда болел. Меня можно назвать итальянским ультра. Мексику-1986 я помню смутно, чемпионат мира-1990 — в деталях. Меня особенно трогает его гимн — «Итальянское лето» в исполнении Эдоардо Беннато и Джанны Наннини («Возможно, песня не изменит правил игры, но я, затаив дыхание, хочу пережить это приключение без границ»). Для моего поколения это гимн радости и боевой клич. В 2006-м в Германии эта песня была в «айподе» каждого итальянского футболиста. Некоторые слушали ее и на Евро-2012, она осталась актуальной спустя 22 года, как и все композиции Лусио Баттисти³. Он бессмертен, как и эмоции, которые пробуждает его творчество. Как и дружба, зарожденная в тренировочном лагере.

В Коверчиано я жил в комнате 205. Спартанская обстановка: две кровати, небольшая ванная и крохотный балкон. Сначала моим соседом был Алессандро Неста, затем — Даниэле Де Росси. Две крайних точки римского футбола. Сандро — лациале до мозга костей, Даниэле — романиста, но в Германии их объединили мучения.

Неста получил травму на групповом этапе в матче с Чехией. Турнир для него закончился. Он рыдал и не хотел говорить ни с кем, кроме меня и Де Росси. Липпи как раз дал нам выходной, и мы повезли Сандро поужинать. Мы, как могли, пытались приободрить его, но он повторял одно и то же: «Я не чувствую себя частью команды, я постоянно ломаюсь».

Мы возвращались из Дюссельдорфа в Дуйсбург, где базировалась сборная. Кроме нас в машине был Андреа Бардзальи, за рулем — Сандро. Мы ехали по шоссе, и вместе с Де Росси не сговариваясь закричали:

— Ты не туда едешь — нам нужно съехать на Аусфарт.

— Что?

— Серьезно, Сандрино, съезжай.

— Вы уверены?

— Конечно, мы должны съехать направо, иначе опоздаем и заплатим штрафы.

Он послушался и выполнил крутой маневр: за пять секунд разогнался до ста миль, вдавил педаль тормоза и лихо вошел в поворот. Мы оказались на неосвещенной дороге среди полей, как в фильме «Дети кукурузы», худшем из всех, что я смотрел. Мы заблудились. Мы с Даниэле умирали от смеха, Неста волновался:

— Какого черта вы ржете? Как мы теперь вернемся?

— Сандрино…

— Да пошли вы! Журналисты пишут, что чемпионат мира для меня закончен, а теперь я стану первым итальянским футболистом, который пропал без вести.

— Сандрино…

— В какую дыру мы заехали?

— Сандрино…

— Чего вы смеетесь? Хватит уже.

— Сандрино, аусфарт по-немецки значит «съезд».

Он не ударил нас лишь потому, что боялся травмировать руку, хотя очень хотел. Я не думал, что человек способен на тот поток ругательств, что выдал Неста той ночью, но он хотя бы отвлекся.

Тотти, Де Росси, Пирло, Неста

Он хорошо держался до полуфинала против Германии в Дортмунде. На тренировке он должен был пройти тесты, чтобы разобраться со здоровьем. В лучшем случае оставался шанс вернуться на поле. В какой-то момент он чуть поднял ногу и с ужасом осознал, что все плохо. Он умер внутри, нам было не лучше. Ушла последняя надежда. Перед командой и тренером он держал себя в руках, но в комнате разрыдался. Он не хотел, чтобы люди видели его таким, и, зная Сандро, уверяю, ему стоило нечеловеческих усилий сдержать себя. Когда мечта умирает, остается лишь принять удар и бороться с последствиями.

С Даниэле тоже приключилась беда. Все помнят, как в матче против США он ударил локтем Брайана Макбрайда. Болельщики, кроме тех, кто причастен, не знают, что в наш лагерь приходили письма с оскорблениями и угрозами его семье. Жуткие вещи адресовали его прекрасным родителям. Каждый день приходил почтальон, мы предпочли бы видеть Марию Де Филиппи⁴, но вместо нее появлялся Ганнибал Лектер. Даниэле принял все близко к сердцу. Целыми днями он никого не хотел видеть. Все, кто его знают, подтвердят: у Даниэле огромное сердце. Таким людям еще тяжелее. Иногда он спрашивал шепотом: «Сандро, Андреа, как дела?» Мы видели, что он сходит с ума и очень хочет разделить свою ношу.

Фол на Макбрайде

4-матчевая дисквалификация — очень много даже в обычных обстоятельствах, а на чемпионате мира — как пожизненный срок. Рискуешь никогда не освободиться. Мы, его партнеры, тоже насолили: «Даниэле, что за хрень ты сделал?» Мы знали, что потеряли ключевого игрока. Дружба быстро возобладала, друзья заботятся, а не осуждают.

Поток писем не прекращался, но Даниэле уже не обращал внимания. Он вернулся и реализовал пенальти в финале, ответив безграмотным писателям. Я поддерживал Даниэле, теперь его очередь. Каждый раз, когда мы видимся, я говорю: «Деро, я заканчиваю после чемпионата мира, и хочу еще раз сыграть в финале».

Жаль, что Сандрино не будет в Бразилии. Он уехал в Аусфарт.

Перевел Вячеслав Божко.

Примечания:

1 — Антонио Кассано получил вызов на последний сбор «Скуадры адзурры».

2 — Коверчиано — местечко, где расположена база сборной Италии.

3 — Лусио Баттисти (1943 — 1998) — итальянский композитор, оказал значительное влияние на итальянскую поп- и рок-кульутуру.

4 — Мария де Филиппи — ведущая итальянской программы «Вам письмо».

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5